осторожный Паллас откладывал до окончательной обработки своих сборов, но так до конца своих дней он не смог их исчерпать и ограничился выступлениями лишь по отдельным вопросам[12].
Случайный факт моего рождения в районе самарского маршрута экспедиции Палласа, а затем преднамеренное согласование маршрутов собственных обширных экспедиций с маршрутами Палласа ради все той же ненасытной жажды «испытателя естества», привели к тому, что я за последние 45 лет своей экспедиционной работы посетил почти все пункты, описанные Палласом.
Накопленные материалы позволяют сравнивать изменения в природных и хозяйственных ландшафтах, происшедшие за 150–200 лет на обширной территории Среднего и Нижнего Поволжья, Западного Казахстана, Западной, Средней и Восточной Сибири.
В дальнейшем изложении я также буду предварять свои выводы характеристиками тех же территорий, взятых из знаменитого труда академика Палласа «Путешествие по разным провинциям Российской империи». Перехожу к некоторым записям Палласа по самарскому маршруту.
По плану экспедиции Паллас первую зиму должен был провести в Симбирске. Поспешая из-за плохой погоды (ранний снег), он проделал большой маршрут: Касимов – Муром – Арзамас – Саранск (столица современной Мордовской республики). Паллас отмечает некоторые различия в языке и одеждах двух мордовских колен (родов): мокша и эрзя (арзат).
Женские наряды, воспроизведенные Палласом во всех их красочных деталях на зарисовках, я в детстве видел во время престольных праздников в Раковском монастыре, которые собирали тысячи богомольцев с огромной территории. У меня в памяти остались кички с висящими ремешками и вшитыми в них монетками и погремушками, богато разукрашенные передники, а сзади – от пояса и до колен болтающиеся при ходьбе черные, сделанные из конского волоса тонкие косички. В Каменке эта «мода» была уже при мне оставлена.
Паллас пишет: «Ныне мокшанцы очень мало помнят старинные свои обряды и обыкновения, потому что все обращены в христианскую веру. За верховное существо почиталось Пасс (у эрзя) или Шкай (у мокша), которым они и молились, оборотясь к востоку. В лесу они имели жертвенники, где в жертву приносили лошадей, быков и овец. Мокшанцы – прилежные пахари, держат много пчел в лесах, так что многие из них имеют до двухсот ульев, и несколько опрятнее, нежели ерзанцы, их собратия (Паллас, с. 111–112): «… они рачительные пахари и почти российских мужиков в том превосходят». Под Саранском Паллас записывает: «… земледельцы никогда не унаваживают своих полей, по обыкновению дают только на третий год отдыхать. Однако есть такие места, в коих пашни никогда не истощевают; а если и уменьшится плодородие ея свойство, то в сих малонаселенных странах довольно степных мест, на которых можно распашкою доставить себе преизрядную черноземную пашню. Если бы похотели сию тучную землю унаваживать, то хлеб выбежал очень скоро и высоко, после того повалился, и погнил бы до созревания… Хулы достойно обыкновение в сих местах,
