по нему. И по бабушке.
– Она тоже умерла?
– Угу, – киваю я. – За два года до него. У нее был диабет.
– Прости, – тихо произносит Джуд. – Я не хотел тебя расстраивать.
– Ты и не расстроил. Я всегда грущу, когда думаю о них.
– В этом нет ничего плохого.
Я теряю представление о времени и направлении, пока Джуд ведет машину. Почти все исчезло – кроме ветра, врывающегося в открытые окна, и моего любимого плейлиста, который составляет нам компанию. И голоса Джуда, который подпевает песням и даже не подозревает, как они близки моему сердцу.
– У тебя отличный голос, – я не пытаюсь скрыть свое удивление.
– Я хорошо пою только в душе и в машине, – Джуд сворачивает на ухабистую боковую дорогу. – Стоит мне выйти на сцену, и я облажаюсь.
– Сомневаюсь.
Джуд притормаживает и заезжает на усыпанную гравием парковку рядом с небольшой детской площадкой.
– Я просто хочу быстро покурить, – с этими словами он берется за дверную ручку. Я смеюсь, пока немаленький Джуд пытается выбраться из низкой машины. – Вот дерьмо, из этой штуки непросто вылезти!
– Я привыкла. К счастью, я не ношу юбок, – оглядываю пустой парк. – Пойду немного прогуляюсь.
Я направляюсь прямо к качелям. У нас на заднем дворе раньше тоже были качели, они висели на дереве. В детстве я каждый день часами раскачивалась на них, веря, что могу взлететь прямо в небо и жить в облаках. Однажды веревка оборвалась с одной стороны, и я рухнула на землю. Минимум полчаса я лежала, распластавшись на земле, и плакала, думая, что умираю. Осознав, что родители не придут на помощь, я встала и тихо заковыляла в дом, испытывая боль в ягодицах и ногах при каждом шаге.
Я почти уверена, что сломала тогда копчик.
Качели все еще на месте, они висят на оборванной, потертой веревке как символ того дня, когда я поняла, что могу рассчитывать только на себя.
Джуд неторопливо пересек парк, чтобы присесть на край металлической горки. Он наблюдает за мной с забавной и невероятно горячей улыбкой.
– Давай покачаемся вместе!
Он мотает головой и выпускает в воздух облако дыма.
– Давай, Лаки! Никто тебя не увидит!
– Мне все равно, кто меня увидит.
– Тогда иди сюда. Не будь какашкой.
Рассмеявшись, он тушит сигарету и выбрасывает ее в мусорное ведро по пути к качелям.
– Знаешь, а ты заноза в заднице, – говорит он, втискивая свое мускулистое тело на сиденье качелей, расположенных рядом со мной.
Я сильнее раскачиваюсь ногами, мои волосы развеваются за спиной, как флаг.
– Знаю. И мне все равно.
Когда я оглядываюсь, Джуд скользит по воздуху рядом со мной, улыбаясь так же широко, как и тогда, когда садился за руль моего «Корвета».
Приятно видеть, что у плохого парня есть внутренний ребенок.
– Тот, кто сможет приземлиться
