не может, не говоря уже о том, чтобы вести машину.
– Ладно. Как думаешь, сможешь дойти до моего грузовика?
– Думаю, да.
Я помогаю ей встать, но ее колени подгибаются, будто ватные.
– Я понесу тебя, – подхватываю Скайлар на руки, прежде чем она успевает запротестовать.
– Чувак, помоги собрать ее вещи, – говорю я Кайлу.
Он поднимает кепку, очки и сумку с книгами и протягивает их девушке.
– Спасибо, – благодарит она, прислонив голову к моему плечу.
– Я скоро вернусь. Просто продолжайте работать дальше, – сообщаю я, игнорируя скептический взгляд Кайла.
– Будет сделано. Отправь мне сообщение и дай знать, как обстоят дела.
Несу Скайлар к своему грузовику, на ходу задаваясь вопросом, какого черта я творю, и осторожно сажаю ее на пассажирское сиденье. Неловко повозившись, пристегиваю девушку ремнем безопасности.
– Не обязательно обращаться со мной как с ребенком, – произносит она, когда я завожу грузовик.
– Я и не обращаюсь.
– Может, мне лучше поехать домой… – продолжает она, прижимая пальцы к вискам. – Возможно, я просто устала. И у меня сильно болело горло. Это может быть грипп… или мононуклеоз.
Черт.
– Хотя я уже очень давно ни с кем не целовалась, – Скайлар откидывает голову на спинку сиденья и закрывает глаза. – На случай, если тебе интересно: да, я – социальный изгой.
– Мне не интересно. И ты не изгой. Но я думаю, что будет лучше, если врачи тебя осмотрят. Ты потеряла сознание на чертовом тротуаре. Возможно, даже ударилась головой. У тебя может оказаться сотрясение мозга, – внезапно я ловлю себя на мысли, что начинаю превращаться в собственную мать. – Может, нам позвонить в школу и предупредить, что тебя не будет на занятиях?
Скайлар пренебрежительно машет рукой.
– Никто даже не заметит моего отсутствия. Никогда не замечают.
Пробки в понедельник утром – отстой, заставляющий нас дважды простаивать на красном сигнале светофора. Во время поездки Скайлар становится все более настороженной, но она все еще кажется мне устрашающе бледной, особенно в лучах солнечного света.
– Ты голодная? – спрашиваю я. – Ты ела сегодня утром?
– Я никогда не завтракаю.
Ловлю себя на том, что окончательно превратился в свою мать, и говорю ей, что завтрак – самый важный прием пищи в течение дня.
Я же должен быть классным. Крутым. Ее слова, не мои.
Когда я подъезжаю к больнице, Скайлар говорит мне, что чувствует себя немного лучше, может сама выбраться из грузовика и идти без посторонней помощи. Это не мешает мне проводить ее внутрь и подождать, пока она зарегистрируется.
– Спасибо, что довез меня сюда, – говорит она, когда мы занимаем места в зоне ожидания подальше от остальных четырех человек. – Ты можешь идти. Теперь со мной все будет в порядке. Не хочу отнимать у тебя целый день.
– Как ты потом доберешься домой?
Скайлар
