четырёх лет в Гевинтере. Но именно что почти. Айдан по-прежнему скучал по привольному, как зелёные холмы его родной страны, шрифту Аойне, по его благородной размеренности, по плавности линий. Увы, в Ланциге жило несколько монахов с чернильницей на месте сердца, которые сопротивлялись попыткам обогатить гевинтерское письмо парой удачных заимствований, но и то Айдану почти удалось убедить братию, что аойненская косая чёрточка намного лучше, чем их собственное убожество.
Обитель встретила пустотой и молчанием. Во дворе четыре козы неодобрительно качали головами, ворон ругнулся с крыши сарая, в беспорядке валялись мешки с шерстью, серые камни влажно блестели – тут всегда такая сырость в этом проклятом Ланциге! – Айдан опять чуть не полетел вверх тормашками на этих гладких, почти круглых булыжниках! Ворота снова отворились, пропуская одутловатого, одышливого келаря с пучком свечей в потной руке. Привалившись к створкам, толстяк какое-то время стоял, полуприкрыв глаза, его грудь и щёки ходили ходуном, в углах рта вспухали мелкие пузыри.
– Только воротились, да? – наконец выдохнул келарь. – Дурные новости, ох дурные. Мастер Бернхард того, преставился. С утреца не вышел на молитву, а когда мы его сыскали, уж поздно было. Давайте-ка за мной, поспешим – поспеем к прощанию, – и, согнувшись, он побежал в храм.
В Гевинтере не любили мёртвые тела. Считалось, что вечная, неподвластная смерти душа сотворена великим Создателем, Владыкой Света Эрдонартом, тогда как слабая, гниющая плоть принадлежит Нергеддеону – поверженному, но не сдавшемуся Повелителю Мрака. Поэтому даже с почившими властителями старались поскорее проститься, а потом, как это называется, предать тленное Нергеддеонову пламени. Вот и мастера сейчас, должно быть, ждёт краткая, пусть и весьма торжественная поминальная служба, а потом – погребальный костёр да скромная табличка на стене колумбария.
Монастырская церковь первое время вызывала у Айдана противоречивые чувства. В его родном Аойне, следуя ещё имперской традиции, храмы обычно строились круглыми, с как можно более широкими и высокими окнами – насколько хватало мастерства зодчих, лишь бы только всё это не рухнуло – избегая искусственных источников света, особенно пламени, которое принято ассоциировать с Владыкой Мрака. В последнее время сверху стали подвешивать кристаллы Эр-Хандова камня, дающие чистое и лишь немного пульсирующее свечение, – целыми гроздьями в особенно богатых церквях. Но Эр-Хандовы кристаллы не зря звались чародейскими: их сияние питали те же самые потоки Силы, которые и колдунам дарили способность к магии – а разве не запрещено колдовать в храмах? Конечно, сравнивать бездушный осколок с волшебником из плоти и крови можно лишь с натяжкой, но многих богословов это сопоставление всерьёз беспокоило. Впрочем, пока учёные спорили, простые клирики вовсю закупали кристаллы для своих церквей. Никуда не денешься: в пасмурную погоду без них либо свечи, либо тоска
