и делается подлинный плов! Конечно, от бедности до революции, да и после неё варили на растительном масле – главным образом, самом дешёвом, кунжутном, отчего палава, как называл его папа словом, вошедшем в русский язык лишь старых туркестанцев – как например, у русских переселенцев в Америке и Канаде возникло название легковушки «кара» – сам не раз слышал, была почти чёрного цвета, да и пахла не очень. Потом пришло хлопковое, выжатое из семян «белого золота» Узбекистана, которое калили до белого дыма, и тот пропитал весь Ташкент, а в моё время особенно популярно было дезодорированное «Салатное», и многие приезжие, да и невдумчивые потомки даже старых туркестанцев считают, что так и надо. Нет – только курдючный жир! А вот морковь, как верно учит Сталик Ханкишиев, годится любая, а не только жёлтая, как мы привыкли в Ташкенте – жёлтая тоже ведь от былой скудости: она кормовая и оттого всегда продавалась дешевле оранжевой.
– Повторим? – гостеприимно спросил Андрей. Но я отказался – шкварки мы схряпали, а ничего другого перед пловом на закуску не хотелось.
Андрей убрал хреновую обратно в холодильник, отставил стопки и стал промывать рис. Девзиру мы не замачиваем и моем прямо перед закладкой – так нам кажется вкуснее. Девзира – великий рис, эндемик Ферганской долины, точнее – её восточного предгорного краешка, теперь тоже доступен в Питере. Хотя я несколько раз нарывался на подделки.
Чтобы не мешать ошпазу – ещё вновь, не приведи аллах, окрысится, если скажешь чего-то не то под руку, я тихо вышел из кухни. В открытую дверь спальни было видно, что Лена гладила там постельные принадлежности.
– Можно в святая святых? – спросил я, замерев на пороге. Она махнула рукой приглашая.
Я уселся в кресло у окна.
– Новости есть? – оторвала она взгляд от пододеяльника. – Или просто приехал – мириться с Андреем?
Я хмыкнул.
– Это ему следовало мириться со мной – он же состарился до того, что увидел в зеркале рога, хотя это вовсе не зеркало, а олений вольер. Впрочем, мы помирились – он попросил прощения.
– Это я поняла, – усмехнулась Лена, – по амбрэ хреновой, перебивающему даже пловный дух.
Лена принялась за наволочки, а я рассказал ей о своём визите по дороге к ним в «Пятёрочку», что виднелась из окна на той стороне Будапештской.
Ферганский горком комсомола не успел серьёзно попортить Леночкины мозги, и она после него и до самого отъезда в Ленинград успешно руководила детским садом на массиве Яссави. В Ленинграде ей тоже дали в управление детский сад – в Купчине, неподалёку от дома, коим она до пенсии и рулила. Так что ум у неё был административный, что значит – стратегический. Именно поэтому она, не размениваясь на частности, и предложила нам с Андреем попросту разрубить гордиев узел – выбросить этот чёртов чек и забыть.
– Ну
