кожей скамейке, посмеивались, шёпотом обсуждая молодого врача из соседнего кардиологического отделения.
Майя приблизилась к стоящему около медицинского поста кулеру и, налив в пластиковый стаканчик тёплой воды, присела в затёртое кресло, с любопытством разглядывая людей. С лёгкой грустью пришлось отметить, что к ней громкая и весёлая толпа посетителей не придёт. Да и некому приходить. Из близких у девушки остались лишь две коллеги: Маша и Кристина, да и с теми видеться удавалось редко. У них, помимо работы, были семейные дела. У Маши – сын-первоклассник, который, рано увидев всю подноготную развода родителей, замкнулся, и, кроме как криком и неконтролируемой агрессией, эмоции показывать не умел. А Кристина совсем недавно вышла замуж, и к её и так многочисленной семье присоединился не только муж, но и его лежачая бабушка.
Размышления Майи прервал странный тихий шелест. Она прищурилась, силясь отыскать источник. Осознание, как бы девушка не боролась и не отрицала, всё же настигло: шелест звучал лишь в её голове. Все пациенты и персонал больницы вели себя как обычно. Никто и не повернулся, когда Майя схватилась за голову, молясь всем известным богам, чтобы всё прекратилось.
Внезапно её отчаянная молитва оказалась услышанной. Все звуки разом исчезли, словно их кто-то отключил, и коридор наполнится звенящей тишиной. Майя почувствовала, как сердце качает кровь, разгоняя её по венам, и как от страха приподнимаются волоски на руках. А затем снова появился шум. Совершенно сюрреалистичный.
Какофония неведомых ранее звуков неприятно давила на уши, заставляя прикрывать их. Столкнув локтем стаканчик, Майя вжалась в кресло, беспомощно оглядываясь на людей.
Каждый из них издавал свой звук, отличный от других. У молоденькой девушки с заплетёнными в косы волосами он был глубокий, густой, как сметана, и невероятно неприятный, словно бы кто-то бросал камешки в высокое металлическое ведро.
Майя с трудом перевела взгляд на собеседника девушки. Тот улыбался, кивая, но звуков не издавал. Зато их издавала прислонившаяся к стене старушка, держа в руках мобильный телефон. Её звуки были более мягкими, чем у девушки, более нежными и спокойными, но такими же непонятными.
– О, здорово! Живая? А что с лицом-то? А, снова слышишь нас. Бывает.
– Кто здесь? – вздрогнула Майя и вцепилась руками в подлокотник так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Мелодичный мужской голос был насмешлив и, безусловно, уже знаком.
– На колу мочало – начинаем всё сначала. Тюльпи я, забыла? Эво как ты головой приложилась. И так мозгов нет, да и последние растрясла.
Майя посмотрела на сестринский пост. Вазу с букетом цветов из её палаты перенесли сюда и поставили сбоку от принтера. Воды в вазе осталось совсем мало, и некоторые стебли растений до неё не доставали.
Украдкой оглянувшись по сторонам, девушка досчитала до трёх, встала с кресла и приблизилась к цветам. Выглядели они из рук вон плохо: гортензия поникла,
