чистосердечное признание, дали гражданке Титовой пятьсот рублей штрафу, который впрочем, финансового положения подсудимой не пошатнул.
А деревня? А что деревня. Как кормила скотину хлебом, так и продолжала кормить. А чем же еще скотину кормить? Не пирогами же?
Но скоро уж и демократически е перемены подкатили. По деревням заговорили, что за дело в стране взялись тимуровцы. А раз так, то жди, что старухам старым и дров навозят, и расколют, и в поленницы уложат.
И верно, приезжают из районного собеса специально к бабкам в деревню пенсию вручать. Прибрели бабки в старый клуб, а там … радость великая. За все труды их тяжкие доброе правительство такие пенсии отвалило, что и не высказать. Получали какие-то рубли жалкие, а теперь даже не сотни, а тысячи!
Загудели радостно. Кто дом собрался подрубать, кто двор ставить, кто баню… С такими деньгами как теперь не жить! Понесли тысячи свои жалованные по домам – кто в чулок прятать, кто в матрас, кто за божницу…
Через три дня приехала в деревню автолавка… Кинулись наши богатейки за продуктами и ничего в толк взять не могут. Цены то такие, что глаза на лоб лезут. Пошли назад по домам, может быть, по радио чего скажут, может ошибка какая вышла…
Включили приемники, а там и слова по-русски не услышишь: приватизация, ваучеризация, инфляция да консенсус…
Короче говоря, одномоментно раскулачили всех бабок деревни Конец. И нашу ударницу Александру Титову по прозванию Санька-Горошина.
Она одна дольше всех упирается. Скот растит, государству сдает, хотя и государства того давно уже нет, а бычков, что на ее сберкнижке паслись, давно уже пасет кто-то другой, кто оказался проворнее Саньки-Горошины.
Глава 4.
Непарламентское поведение скотины
Утро выдалось прохладное и росное. Солнечный колоб выкатился из-за соснового бора торжественно и радостно, приветствуя своими лучами деревенское население, леса, деревья и травы в полях.
Утренний холодок далеко разносит каждый звук. Звон ведер и мычанье скота, тарахтенье последнего деревенского трактора в лугах и стук пастушьей барабанки. Слышно, как встретившиеся у колодца деревенские бабы делятся новостями:
– Иду, девка, улицей, а навстречу – Чубайс. Думала, он меня укатает. Глазища красные, губищи трясутся… Я на него ведром махнула, так он огород перескочил, и по грядам…
– Да ведь это не Чубайс был, – поправляет другой женский голос.
– А кто?
– Скажи, так и я скажу. Депутатом был, фамилья еще такая круглая…
– Бурбулис, что ли?
– Он, леший его неси…
– Так оба и были. И второй туда выскочил. Да как стали они, девка, сраженье разыгрывать, так картовь, не поверишь, до дороги летела!
– Нет, надо меры принимать с этими парламентерами! Ведь разорят! Либо пришибут.
…Того,
