Я зажмурился. Мир сжался в точку и приготовился к новому большому взрыву. Из состояния споры меня вывел одобрительный шум и отдельные аплодисменты «ого, молодец!», «вот это да!», «так держать!» и так далее. Я открыл глаза и увидел улыбающиеся лица студентов и отца за кафедрой с бумажкой в руке. Мир не перевернулся, мир продолжал мне улыбаться, даже увидев меня очень-очень уязвимым…
Я внутренне расцвёл и остро, с огромным внутренним счастьем, на все 100 процентов уверовал, что писать стихи – это моё. Ну, то есть я точно могу! Мне – можно!
***
С тех пор я часто писал стихи: письма в стихах, поздравления, песни. Это было легко, ведь я точно знал, что я – настоящий поэт.
Когда мне было десять, отца не стало… Я не сразу понял, как многого не стало в моей жизни вместе с ним. Как-то, разбирая его старые бумаги, я обнаружил тот самый клочок бумаги, на котором папа записал мой первый стих. Я оторопело перечитывал его снова и снова и чуть не заплакал. А может быть, и заплакал. ЭТО ВООБЩЕ НЕ БЫЛО СТИХОТВОРЕНИЕМ…Там не было ни рифмы, ни размера – только первые зачатки мелодики. Это была ну совсем робкая, невероятно хрупкая и совершенно неуклюжая попытка маленького мальчика прикоснуться к поэзии, как он её понимал. И никто не сказал мне об этом. Никто не стал объяснять мне то, как далеко моё творчество от идеала и куда мне нужно расти. Меня просто поддержали…
Говорят, что мы выбираем быть честными, когда мы не умеем быть добрыми.
Я вдруг осознал, что мой отец и эта сотня студентов проявили так много настоящей доброты в тот момент, что она до сих пор питает меня. Меня с головой накрыла волна благодарности. Казалось, я бы обнял сейчас весь мир, который в тот момент виделся мне бесконечно добрым.
***
– Ну, читай! – кидаю на стол три страницы, исписанные четверостишиями.
Серёга уже понимает, что проиграл: в противном случае я не выглядел бы таким вальяжным. Берёт листы.
– Ну и почерк у тебя, – ворчит он. Что есть, то есть, почерк у меня не очень.
– Тебе зачитать? – ехидно навожу я справку.
– Не надо, – Серёга читает, периодически одобрительно хмыкая. Он искренний соперник и настоящий друг.
– Твоя взяла, – говорит он, со вздохом откладывая
листы, – ты сколько же всё это писал?
– До пяти утра, – отвечаю я.
– Вряд ли ты так заморочился только для того, чтобы на мне покататься, – Серёга с прищуром смотрит на меня.
– Нет, конечно, – я широко улыбаюсь. Приятно иметь дело с проницательным человеком, – мне просто очень хотелось проверить, смогу ли я это сделать, но без дополнительной мотивации было не собраться. Ну что, поехали?
Paper монстр
В начале 2000-х я являл собой юного бизнес-консультанта, продающего скорее свои время и здравый смысл, чем знания и опыт, ибо последних на тот момент у меня ещё не накопилось. Мы с моим коллегой Игорем делали проект по оптимизации системы управления
