государственные служащие и преподаватели, давно и надолго прикипевшие к своим кафедрам и начальникам. Но в учебных заведениях есть и проточная сила – студенты, которые никогда не успевают просолиться настолько, чтобы любые перегибы на местах воспринимать за чистую монету. Студенты этого ВУЗа не были исключением. Вопрос оставался лишь в том, каким именно будет ответ. Ответ не заставил себя ждать.
Моя хорошая подруга Света не являлась бунтарём в общепринятом смысле этого слова, но обладала удивительным даром ясно очерчивать свои этические и эстетические границы. У Светы было редкое безупречное чувство стиля и в одежде, и в жестах, и в мыслях. Она очень тонко воспринимала социальный контекст и мгновенно реагировала на любую фальшь иронической улыбкой, характерным наклоном головы, коротким комментарием, благодаря которому настоящее и притворное мгновенно распутывались и оказывались по разные стороны стола. И если король был голый, это сразу становилось понятно и ему, и окружающим. Окружающие веселились, а король покрывался мурашками. Но самое интересное, что эти комментарии никогда не были острыми или агрессивными – они были, как правило, совершенно безоценочными. Она называла факты, составлявшие самую суть явления, с которыми невозможно было спорить, а выводы уже сами складывались в голове у собеседника.
Послушав свой внутренний отклик на происходящее в институте, Света обложилась цитатами Козьмы Пруткова, Сартра, Камю и прочих уважаемых людей и создала невероятный винегрет из глубокомысленных фраз. В каждой фразе, в принципе, было и подлежащее, и сказуемое, и даже падежи стыковались, но смысла не было никакого вообще. Эта полная чушь была идеально оформлена в виде тезисов выступления в секции, кажется, «Философия и психология». Название было великолепно: «О сознательном и бессознательном, о формальном и содержательном». Более того, автором сего опуса значился И.К. Прутков (ну, типа сын Козьмы Пруткова), а научным руководителем Б.Г. Славский. Злые языки могли бы даже увидеть в этом аллюзию на профессора Богуславского…
Тезисы прошли строгую и тщательную проверку ширины полей и были направлены в печать.
Когда свежие, пахнущие типографской краской сборники разошлись по рукам, люди начали разглядывать, кто там ещё чего написал. И, натыкаясь на «О сознательном и бессознательном, о формальном и содержательном», просто рыдали в коридорах от смеха – настолько элегантным был этот демарш против системы. Мы шумно поздравляли Свету с писательским успехом.
Наконец новость докатилась до ректората. Ректор института был мужчина основательный, серьёзный, суровый. Эмиль Иосифович следующие несколько дней выглядел так, как будто его уличили в измене Родине и ссылают на Колыму.
Был объявлен тотальный розыск шутника, который походя опорочил всю систему качества научных работ уважаемого института. Студенты, понятно, своих не сдали. Тогда менеджмент института предпринял просто
