style="font-size:15px;"> Дети стояли чуть в сторонке, забыли и смущались отца. Маленькая Румяна осмелилась и дернула мать за юбку.
– Мамочка, мы будем жить в этом прекрасном доме?
Ладна будто опомнилась:
– Дети, обнимите отца. Поблагодарите за то, что он для вас сделал. Ну же, что ты стоишь, Юкша?
Старший сын шагнул к Войте, потупив глаза. Сколько ему уже было? Лет восемь? Девять? Войта не мог припомнить, в каком году он родился.
– Это правда, что ты предал чудотворов? – Сын вскинул голову. Что-то знакомое увидел Войта в его глазах, в сжатых губах, выдвинутом вперед подбородке…
Ладна ахнула, дернула пацана за челку, принялась смешно ругаться – и при этом будто невзначай прикрыла сына собой. От Войты. Войта отодвинул ее в сторону и взял мальчишку за подбородок, посмотрел ему в лицо. Тот глаза не опустил, хотя на дне его взгляда и плескался страх…
– Мой отец за такую дерзость избил бы меня в кровь, – усмехнулся Войта.
– Мой дед тоже… – вздохнул мальчишка.
Войта рассмеялся и потрепал сына по щеке.
– Я не знаю, предал ли я чудотворов. Наверное, нет. Я занимаюсь теорией предельного сложения несущих. Думаю, более всего она пригодится чудотворам.
Флигель, к радости Войты, не был чересчур роскошным (ну разве что по меркам их славленского дома), с множеством небольших уютных комнат, которые отапливались системой дымоходов башни. Разглядывать убранство нового жилища ему быстро наскучило, и он незаметно оставил Ладну и детей предаваться этому занятию, направившись в лабораторию Глаголена.
– Ты не пробыл с семьей и часа, – заметил тот, увидев Войту на пороге.
– И что?
– Ничего. Я нашел ошибку в твоих рассуждениях о зависимости степени поля от времени.
– Там нет никакой ошибки.
– Там есть ошибка, и ошибка грубая.
– Едрена мышь, там нет никакой ошибки!
– Повтори это еще раз, если у тебя нет других аргументов.
Ладна в постели всегда бывала ласкова, и Войта вспомнил, как скучал по ее ласке, снова ощутил вину перед ней – за то, что сбежал, что не пришел к ужину (доказывая Глаголену свою правоту). Вдыхал ее запах, мял ее так и не ставшее пышным тело, которого она всегда стыдилась. И уснул, едва насладившись ею. Чувствовал сквозь сон, как она гладит его по спине, перебирает волосы, целует плечи и шею, трется щекой о его щеку. И даже пробовал ей ответить, повернулся лицом, обнял – но снова заснул, уткнувшись носом ей в грудь, будто младенец. Она гладила и целовала его до утра, во сне он был счастлив этим. И, проснувшись, хотел взять ее снова, но она застыдилась света, испугалась прихода детей или прислуги – новый дом казался ей непредсказуемым. В результате мысли о жене весь день мешали Войте сосредоточиться.
За месяц Юкша перессорился и передрался со всеми мальчишками в замке, коих было
