Уэтерби, ваш суп готов!
Старик поднялся, словно очнувшись от сна, взял трость и, шатаясь, направился к двери. У порога он остановился и, повернувшись вполоборота, сказал:
– Джентльмены, я подумаю над вашим предложением, и если я смогу найти способ вложить деньги – что ж, у меня есть ваш адрес, и я свяжусь с вами. А пока на одном из моих полей есть амбар, добротный и просторный. Он в вашем распоряжении, и я искренне надеюсь, что вы сможете собрать деньги для вашего предприятия. Сарай вы получите за символическую плату, а здешние болота покажутся вам лучшим местом в окрестностях Лондона для ваших экспериментов. Я желаю вам всего хорошего. Если вы решите воспользоваться сараем, дайте мне знать, и я немедленно передам вам ключ. А пока желаю вам удачи!
Он вышел, не сказав больше ни слова, оставив нас наедине с говорливыми часами и мертвыми травами предыдущего лета. Я взглянул на Торренса, он был бледен, но в его глазах светилось неукротимое бесстрашие. Я видел его и раньше.
По манере Уэтерби уйти невозможно было сказать, намерен ли он вернуться или нет. Мы едва успели подумать, что беседа окончена, поскольку не сделали никакого движения, чтобы уйти самим, и пока раздумывали, что лучше предпринять, в коридоре раздались легкие шаги, и дверь снова открылась, впустив женщину средних лет, которая подошла к нам хмурясь. Мы поклонились.
– Могу я поинтересоваться характером вашего поручения? – начала она, не обращаясь ни к кому из нас конкретно, но Торренс, шагнув вперед, ответил:
– Наш визит вряд ли можно назвать поручением, мадам. Мы здесь по важному делу к мистеру Уэтерби, который, я надеюсь, скоро вернется и даст нам возможность продолжить нашу беседу.
– Я этого боялась! – ответила она с выражением сожаления. Она села в то же кресло, которое занимал Уэтерби, и попросила нас занять свои места. В ее манере было что-то странное, выдававшее глубокую озабоченность нашим визитом. Засунув руку в карман, она достала футляр для очков и водрузила очки на нос. Затем она посмотрела на каждого из нас по очереди с растущим интересом.
– Вам не нужно скрывать от меня свои дела, джентльмены, – продолжала она, – мистер Уэтерби – мой отец. Как вы знаете, он очень старый человек, и я выступаю в двойном качестве – сиделки и попечительницы для него. Он ничего не делает без моего ведома.
Ее речь была очень серьезной, а выражение лица – глубоко озабоченным. Торренс после минутного колебания ответил следующим образом:
– Ни на минуту не сомневаясь в вашем утверждении, мадам, не будет ли более правильным спросить согласия мистера Уэтерби, прежде чем говорить о деле, в котором он заинтересован наравне с нами? Если он согласится, я охотно объясню вам все, о чем мы говорили. А пока я могу лишь сказать, что наш разговор касался очень важного вопроса, который я вряд ли вправе разглашать без согласия всех заинтересованных сторон.
Она не отвечала несколько минут, в течение которых жесткий взгляд ее глаз смягчался,
