газету. Но она же для номенклатурщиков.
– Папа выписывает. Давай я буду приносить тебе раз в неделю. Еще я знаю, что ты любишь читать. Какой интерес читать один худлит?! Надо брать в руки книги по политэкономии и философии – сперва, может, будет непонятно, но все равно полезно. Папа часто дает мне такую литературу: Ай Сыци[23], например, «Диалектический материализм и исторический материализм». Говорит, она легко написана. Я уже прочла, давай тебе дам…
Так и вышло, что Сяося провела Шаопина в совершенно иную реальность. Он с жадностью глотал все книги, что она приносила, а со «Справочной информацией» вообще не расставался. Его душа улетала далеко, в большой новый мир, пусть и наощупь, почти вслепую, но он пробирался по нему все дальше и дальше. Он читал «Страны мира» и Джека Лондона – все, что давала ему Сяося. Прочел даже «Мартина Идена». Сяося рассказала ему, что Ленин очень ценил рассказ Лондона «Любовь к жизни». За несколько дней до кончины великий учитель просил Крупскую прочесть ему этот рассказ. Шаопин зачитал Лондона до дыр. Ночами ему снилось, как он бьется со старым волком, который хочет его сожрать…
Все это давало душе никогда не испытанную прежде радость. Теперь он мог смотреть на себя и свое окружение непредвзято, с большей уверенностью, новым, испытующим взглядом – с совершенно разных сторон. Конечно, внешне он был все тот же Шаопин, но внутренне он сильно поменялся. Во многом Шаопин оставался крестьянским сыном, но он изо всех сил пытался вырваться на свободу, за пределы своего слоя.
Но реальная жизнь была предельно определенной, предметной, осязаемой. Все, что творилось внутри, не меняло условий его жизни…
С утра вся школа – учителя и ученики – слушали на площадке доклад «Счастливое сегодня и тяготы прошлой жизни». Чтобы усилить эффект собрания, перед докладом всем выдали порцию «прошлой жизни» – черную грубую булку и миску кипятка, размыв тем самым четкую границу между богатыми и бедными. Сегодня все были Сунь Шаопин и Хао Хунмэй.
Главным докладчиком выступал старый дед из деревни, где жила Хунмэй. Одет он был в жуткие обноски, но вокруг головы красовалось совершенно новое белоснежное полотенце. Было видно, что он давно приноровился вести такие встречи, – говорил четко, как по писаному. Когда дело доходило до страдательного момента, дед пускал слезу и закрывал лицо руками. В толпе подхватывали. Во время этой пантомимы парень слева от трибуны, специально выбранный за звучный голос, принимался, глядя в бумажку, дирижировать собранием. Вскинув кулак, он кричал: «Не забудем классовых страданий! Будем помнить бремя кровавой вражды! Да здравствует пролетарская революционная линия председателя Мао!»
Школьники вторили, эхо гремело по горам. Когда все нужные лозунги были озвучены, дед продолжил свой рассказ. В основном он говорил о том, как его угнетал землевладелец Хао. Шаопин смотрел на Хунмэй. Голова ее опускалась все ниже и ниже. Старик явно говорил о ее деде.
Шаопин сидел в кругу одноклассников и слушал сдобренный причитаниями рассказ старика. Вдруг Цзинь Бо ткнул его локтем и прошептал:
– Там
Ли Шэнсюань, писавший под псевдонимом Ай Сыци (1910–1966) – китайский философ, теоретик компартии Китая, известный популяризатор марксистской идеологии, автор курса по диалектическому материализму. Был заведующим кафедрой философии Высшей партийной школы при ЦК КПК.
