ещё раз глянул на красивую девушку, напомнившую ему Кристину, на усатого запорожца и уныло поплёлся дальше. Теперь невидимое клеймо раба, висевшее на нем, превратилось в самое настоящее ярмо, колодку, пригибавшую его к земле, делая получеловеком. Он раб, он несвободен, он никто! Именно здесь, сейчас, при вивде этих сказочных, вольных как питцы кораблей, глядя на свободных, гордых и красивых людей, Иван явственно ощутил, что такое рабство. Несвобода! Когда не имеешь права сам распоряжаться своей судьбой – нет хуже этого ничего для настоящего человека!
Иван вспомнил отца – тоже казака-запорожца, сгинувшего где-то много лет назад. Десять годков ему было, когда отец ушел в свой последний казацкий поход. Смутно уже помнил хлопец лицо батька с длинными черными усами, белозубой улыбкой, его крепкие загорелые руки… вид этого молодого запорожца, похоже ревновавшего девушку к высокому москвичу, напомнил парню далекий образ отца. Как давно это было… и отец был казак, герой! А он? Раб несчастный!
Скрипнув зубами, Иван, понурив голову, быстро зашагал прочь от причалов. Расстроенный, с камнем на сердце проталкивался через толпу, ни на кого не глядя.
– Чего, хлопче, пасмурен? Девка не дает, чтоль?
Споткнувшись, Иван недовольно уставился на появившегося перед ним человека. Затем узнав того, снял шапку:
– Здоровы будьте, дядько Василь.
Пожилой хромоногий Василий, раб богатого турецкого купца, знал практически всех невольников-христиан в Кафе. Он вечно шлялся по базарам, болтат без умолку, собирая и разнося по городу все последние новости и сплетни. Матвей знал его давно, но недолюбливал за длинный язык. Ивану он тоже не особенно нравился, но вида юноша не подавал и при встречах всегда был с ним вежлив.
– Зачастил, вижу, ты к басурману Юсуфу. Дела чтоль важные у твоего татарина с ним? – маленькие глазки Василия весело щурились, щербатый рот обнажил в улыбке гнилые зубы.
– Так, дела судейские, дядько Василь… – Иван совсем не горел желанием разговаривать с кем бы то ни было, тем более с этим неприятным типом.
Но отделаться от того оказалось непросто. Схватив парня за рукав, Василий затащил его в ближайшую чайхану. Заказав зеленый ароматный чай и халву, он принялся расспрашивать Ивана о его жизни в доме Али-Мустафы, работе и так далее. Юноша отвечал коротко, стараясь не показывать своего недовольства этой беседой.
– Да, живётся тебе, Ванюшка, неплохо у твоего басурмана. – Василий с хрустом раскусил кусочек халвы. – Работку маешь белую, одет как пан, молод, красен… небось и веру нашу, православную, позабыл уж?
Иван резко отставил чашку с чаем. Светлая дымящаяся жидкость плеснув, зелёным пятном расплылась на подоле его халата.
Кто такой этот щербатый чёрт, что задаёт такие вопросы, в душу лезет?! Одет, как пан… Да, Али-Мустафа, как и его отец, полагал
