той ночью, наконец, призналась себе, чего она боится. И упрекнула красавицу:
– Что ты творишь? Хочешь, чтоб они друг друга поубивали?!
– Хочу! – отвечала Ана без тени сомнения. – За меня можно и умереть. – И тут же рассмеялась, искренне превратив все в шутку: – Да что ты, сестра! Мы ведь не регинцы, поединков между собой не устраиваем. Даже за меня.
Волки
– Ну, а ты, – шептала Ана ей ночью, – о ком из братьев ты думаешь?
На ночь галера старалась бросить якорь. Невесты Алтимара спали в обнимку на песчаном берегу, подальше от общей кучи тэру. Дельфина утыкалась головой в плечо подруги и очень тихо отвечала, что в ее мыслях нет никого, кроме Господина Морей.
– Игн смотрит только на тебя. Когда, наконец, ему улыбнешься?
– Я – Невеста, – отвечала Дельфина. – Пусть смотрит в другую сторону.
– Но глаза-то у тебя не завязаны Белой Лентой! Быть не может, чтобы все мужчины были тебе безразличны, – в карих глазах Аны иногда мелькало подозрение. – Дельфина, но ведь не…
– Нет, – смеялась та. – Мне он брат. Он – твой.
Ей не надо было видеть в темноте лицо названой сестры, чтобы знать, что оно сияет. Ночью Ане приснится любимый, и даже Жених Алтимар не осудит ее за сладкие сны. Дельфине тоже во сне являлся тот единственный, кого она выбрала.
– Умерла великая Мара, – шептала девочке мать, когда та была совсем крохой. – Прежде, чем сойти в Царство Мертвых, она призвала своих детей и велела сотворить мир из ее тела.
– Алтимар? – лепетала Дельфина.
– Алтимар, Каэ и Дэя – дети Мары. Они поделили между собой мир.
– Алтимар там, – указывала Дельфина на Море. Ночами ей снилось подводное царство, которое она еще помнила и знала лучше мира человеческого.
За малышами присматривала Дэлада, в то время все еще бездетная. Циана знала, что скоро отвезет дочь на Остров Леса, и старалась не приучать ее к нежности. Лишь рассказывая о богах, обнимала и брала на руки, чтобы отнести на берег. Дельфина и теперь до мельчайших деталей помнила ветерок, трепетавший в ее волосах, мягкое тело матери, визг Теора, что цеплялся за подол Цианы и, как обычно, требовал внимания. Циана качала ее на руках и повторяла:
– Алтимар повсюду, всегда с тобой.
“Алтимар защитит тебя там, где меня не будет”, – звучало в ее мыслях. Малышка не понимала слов, но мысли были ей видны – струились в воздухе, как разноцветные ленты. Ласка матери казалась зыбкой, как капли росы. Вокруг Цианы веяла темно-голубая покорность судьбе, а ее тревога была цвета запекшейся крови. Радость сияла золотом, боль могла разливаться темной лужей, а по земле ползали невысказанные жалобы Дэлады, серые, как ужи: “Почему я не красивая, как ее дочери? Почему эта старуха родила здоровую девочку, а мои младенцы умирают?” Едва научившись
