рук? И почему Циана называет ее не-своей твердо и гордо, хотя в мыслях Цианы совсем другое? Самое первое воспоминание Дельфины – братишку ее Наэва опоясывают кинжалом и уносят. И Теор отчаянно ревет, потому что впервые их разлучили. Ава обнимает жмущегося к ней сына, повторяя, что обязательно за ним вернется. С Дельфиной никто так нежно не обращался, та же Ава разве что могла приласкать.
Циана провела обряд и для Теора, усадила обоих детей в лодку. А с берега им махала рукой Ана рядом с Ундой, просилась с ними. Но в три года хромоножка ходила слишком нетвердо, и верили в лучшее только ее родители. Лодка не причалила к Острову Леса, детям велено было добираться вплавь – словно родились они из воды, а не от матери. Девочка точно знала, что цепляться за подол и проситься домой бесполезно, и сделала, как велят.
На Острове Леса детей посвятили Инве, что стоял, в окружении каменных волков, лицом к северу, к Регинии. Инве и сам был камнем, огромным утесом, которому стихия придала смутные черты человеческого лица. Акулий кинжал Дельфины теперь был в руках наставниц – с нынешнего дня и до ее первого рейда, когда она станет достаточно большой, чтобы носить на поясе оружие. Вечером перед идолом разожгли костер, лили в него вино и пели гимны. Волки Инве беззвучно выли, черный дым стелил тропинку к небесам, а в глубине огня метались воины давних сражений, все убивавшие и убитые. Тень бога войны витала над ними, и Дельфина даже различила в его руках знаменитый меч – великолепное древнее оружие, украшенное золотом и темно-кровавыми гранатами. Она знала, что меч навеки зарыт под идолом-утесом.
Дельфина давно знала отца-наставника Терия, друга ее родителей. Ее отдали на попечение старшим сестрам, которых она раньше с завистью провожала в детскую общину. И, конечно, с ней были Наэв и Теор. Но всего этого было недостаточно для малышки, оставшейся без матери. Несколько лет спустя оставленный так же, как она, Ирис рыдал целый день, пока Дельфина не взяла его под свою опеку. Она не умела рыдать навзрыд. Синеглазая девочка была истинным порождением своего народа – как только позволили, она спустилась на берег. Не искать мать (уже поняла, что не найдет), просто ощутить, что бог рядом. Ринулась в волны, и Алтимар подхватил, заверил, что никогда ее не бросит. К Острову Леса Дельфина привыкла, как привыкали все, – подчиняться старшим, называть матушкой Маргару, вскакивать мгновенно по ее совсем не материнскому окрику, не подсматривать чужие мысли. Научилась жить с нагрузкой бесконечных тренировок и не удивляться запретам. (На Острове Леса, разумеется, пряли, шили и стирали, но воспрещали об этом говорить). Морской Господин каждый вечер ждал ее на берегу – все можно было пережить, зная, что он обнимет.
В три года Алтимар казался Дельфине сильным и надежным, как отец, когда он возвращается из рейдов и подбрасывает ее к небу. В четырнадцать островитянка была влюблена в морского бога, как девочка любит взрослого мужчину. Соперничать с ним не мог Игн или любой другой, и Дельфина не замечала других.
Шкатулка
Настал черед Вилании.
Снизу
