я надеялась, что не придется к тебе тащиться, – презрительно скривилась Оками. – У тебя тут ужасно. Правда. Как вы там говорите?.. Вулфджиния для влюбленных? Вздор! Она для волков! Ты же знаешь… Волков из нашего рода убили, а из-за тебя может погибнуть последний волк нашего племени!
Мэри только вздохнула…
Разговор предстоял долгий.
Глава одиннадцатая: Записка
Под покровом ночи, в тишине пахнущего дождем мрака, в объятиях мокрой листвы и влажной травы из-за ворот сада Кровавой Мэри выскользнули две фигурки.
На их счастье, дождь кончился почти так же неожиданно, как начался.
– Стоять! Куда это вы?
Волчонок остановилась и уставилась, не мигая, в глаза белого ежа, светящегося в темноте.
Мистер Гарден умер давно и хорошо знал жизнь. Он знал, когда так смотрят.
А еще он видел за их с Дунканом спинами рюкзаки. Одеты они были не в черные наряды тайных рядов лисицы. На Беккином хвосте больше не красовался браслет, а в ухе не блестела серьга.
– Быстрей. Сюда! – прошипел Гарден, раздвигая лапками кусты роз. – Здесь подземный лаз, о котором никто не знает… А ворота перед самым окном Мэри. Она все увидит.
Бекка кивнула ежу и, встав на носочки, чмокнула его в прозрачную щеку. Дункан просто сказал вежливо «спасибо» и нырнул в остро пахнущую влажной почвой яму.
– Ты вот так просто ему поверила? – тихо спросил он, когда они с Беккой, словно древние племена кротов, гуськом ползли по грязному земляному полу лаза. – Мне казалось, вы терпеть друг друга не можете…
– Если каждый второй видит в тебе лишь вещь или хочет убить, начинаешь считать каждого первого другом, – отозвалась маленькая волчица, даже не обернувшись.
До конца подземного коридора добирались молча, тяжело дыша – воздуха не хватало; на поверхность зверьки выбрались посреди леса. Бекка быстро огляделась и дернула подбородком вправо.
– Нам туда! Пошли. К рассвету доберемся до мельницы.
– Но где мы? – опасливо уточнил Дункан.
Волчонок взяла его за лапу.
– Примерно метрах в сорока от дома Мэри. Не бойся. Нашу пропажу обнаружат только утром. Поэтому надо поспешить…
– Знаешь, – вдруг признался Дункан, – я ведь так и не понял до конца, где он.
– Кто?
– Дом. Я помню, как мы шли к нему по городу. А потом – туман, и – оп! – мы уже там. Потом уходим из дома – ап! – и уже город!
Бекка задумчиво подняла глаза на серое, будто свинцовое небо.
– Этот дом нереален. Он сразу везде и нигде. Но вообще-то он в самой чаще леса, – поспешно прибавила она. – Только об этом было запрещено говорить… Ну, да теперь-то я ей не принадлежу.
– Ты не станешь жалеть? – спросил Дункан. Бекка нахмурилась.
– Стану. Но я и о маме с папой жалела. Изменило это что-то?
Куница ничего не
