только чтобы он заткнулся!
Но тут телефон просто выскальзывает из моей руки, а Ритка продолжает вешать, но уже с пола.
– Ты времени там зря не теряй! Такого можно бы и отшлепать!
Все застыли. Я тоже. Даже дыхание задержала.
Шеф стоит за моей спиной. Он-то дышит в отличие от меня.
Громко так, сбивчиво.
С одной стороны хорошо, – значит , живой.
С другой стороны – ничего хорошего эта его живость мне не принесёт.
Ой, чувствую, не поздоровится мне….Да здравствует ковёр!
Прибью Ритку, если только выберусь отсюда живой.
В лифте повисла напряженная тишина.
Молчание давит на мозг.
Не то, чтобы смеяться, даже шелохнуться никто не решается.
Кажется, все здесь чувствуют себя виноватыми только за то, что услышали что-то порочащее честь Азамата Рустамовича.
Подпрыгиваю от неожиданности, когда босс касается моего плеча и легонько постукивает по нему пальцами.
Аккуратно так, почти нежно.
Не оборачиваясь, боковым зрением вижу, что он протягивает мне мой телефон.
Дрожащими руками забираю телефон и едва заметно киваю.
От стыда не могу вымолвить ни слова благодарности.
Мне вообще сейчас не до благодарностей, я в этот момент настойчиво интересуюсь у Господа, за что от так со мной.
Почему я? Ну почему всегда именно я?
В гробовом молчании мы едем до пятнадцатого этажа, двери лифта открываются и все сотрудники, как назло, начинают выходить именно здесь.
Нам-то с боссом дальше ехать.
В ужасе осознаю, что оставаться с ним наедине сейчас крайне опасно.
Спиной чувствую – он сейчас пребывает в ярости особого, кавказского типа.
Что-что, а гордость и достоинство таких людей задевать опасно. Только вот я, кажется, решила сделать это своей основной профессией.
За первый раз мне планируют мстить целый год, а вот что будет за второй, страшно даже представить.
Решаю слиться с потоком и выйти из лифта.
Не знаю, что буду делать потом, учитывая, что мое рабочее место прямо у дверей его кабинета и я, вообще-то, теперь его секретарь, но единственное, что понимаю сейчас – отсюда точно нужно бежать.
Может, спустя минут десять, когда мы встретимся в приемной, он уже отойдет, но сейчас он точно на пике своей ярости.
Прижимая к груди свое злосчастное мороженое, делаю неуверенный шаг к выходу.
– Анна Дмитриевна – тут же вкрадчиво обращается ко мне шеф. – Вы заблудились? Нам с вами на двадцать шестой.
Сердце падает куда-то в пятки.
Я останавливаюсь и с отчаянием обреченного человека провожаю взглядом последних сотрудников, которые выходят из лифта.
Оборачиваюсь и по лицу босса понимаю, что мне крышка.
– Нет, я просто....У
