еще и снова начала возбуждать его влажными горячими губами, пока не смогла ввести его в себя еще раз, с усталой ленью. И в эту ночь молодой царевич понял, что наслаждение может быть в тысячу раз острее, чем то, которое доставляла наивная и бесхитростная любовь Лептины.
C тех пор как отец уехал, каждый день без исключения Александр получал от него сообщения о ходе операций и перемещении войск. Судя по донесениям, Филипп при первом же наступлении полностью реализовал свой план, оккупировав Кифинион, а потом, к концу лета, и Элатею.
Филипп, царь македонян – Александру
Здравствуй!
Сегодня, в третий день месяца метагитнион, я оккупировал Элатею.
Мое предприятие вызвало панику в Афинах, поскольку все думали, что вскоре я поверну войско на них и заставлю фиванцев пойти со мной. Но Демосфен внушил согражданам, что моя акция направлена только на усмирение Фив, чтобы помешать их союзу с афинянами. Они послали делегацию, чтобы склонить фиванцев к союзу. Я тоже решил направить посольство в этот город, чтобы убедить их в обратном. Буду держать тебя в курсе дела.
Желаю здравия тебе и царице, твоей матери.
Александр вызвал к себе Каллисфена, который прибыл во дворец несколько дней назад.
– События развиваются примерно так, как ты и предсказывал, – рассказал ему царевич. – Недавно я получил от отца известие о ходе его экспедиции. Теперь два посольства, афинское и македонское, пытаются уговорить фиванцев заключить союз – с Афинами или с Македонией. Которое, по-твоему, добьется успеха?
Каллисфен величественным жестом закинул плащ на левое плечо и проговорил:
– Делать предсказания – занятие опасное, более подходящее гадальщику, чем историку. Кто возглавляет афинскую делегацию?
– Демосфен.
– Тогда она и добьется успеха. Нынче нет в Греции более великого оратора, чем Демосфен. Готовься к отъезду.
– Почему?
– Потому что будет решающая битва, а в этот день твой отец захочет, чтобы ты был рядом с ним на поле боя.
Александр посмотрел ему в глаза:
– Если это случится, напиши историю о моих деяниях, когда настанет время.
Александр скоро понял, насколько его отец был прав: политика оказалась куда более сложной задачей, чем сражение в чистом поле. При дворе каждый считал своим долгом давать советы, учитывая юные годы царевича; и все, начиная с матери, полагали, что могут повлиять на его решения.
Однажды вечером Олимпиада пригласила сына отужинать в ее палатах – под предлогом того, что хочет подарить ему вышитый собственноручно плащ.
– Поразительно, – подтвердил Александр, едва завидев подарок, и, хотя узнал тонкую эфесскую работу, добавил: – Должно быть, тебе потребовались месяцы труда.
В трапезной стояло лишь два стола и два ложа, одно рядом с другим.
– Я думал, сегодня вечером с нами будет и Клеопатра, – заметил сын, немного удивленный.
