оттерла оставшееся пятнышко, в другом ногтями сняла невидимую пылинку.
– Придется оставить так, как есть, но я сомневаюсь, что Беллоуз будет улыбаться, завидев вас. – Она дошла до конца шеренги и остановилась перед девочкой. – А ты, сестренка, можешь вообще забыть об этой затее. Он чует женские «выделения» на расстоянии в сотню ярдов, а Господин вообще не переносит нашего духу. Беллоуз говорит, что это нарушает Его равновесие и вносит сумятицу в Его работу.
– Я ему внесу сумятицу по самое не балуйся! Я ему…
Женщина поспешно шикнула на нее.
– Не мели языком, дитятко. Я тебя не выдам, нам стоит приглядывать друг за другом, но Беллоуза ты все равно не обманешь. Он чует, даже если в мальчишке есть что-то девчачье, а уж тебя вынюхает моментально. И вот что я еще скажу: с ним шутки плохи, и вообще здесь шутить не стоит. Даже мне, и уж наверняка не тебе. Там, наверху, есть только одна девочка – дочка Госпожи…
– Ну, это всего лишь слухи! Ты всему готова поверить, – воскликнула другая прачка.
– Я верю тому, что знаю. Ее привез сюда брат Беллоуза, и теперь Господин держит ее под замком, на карантине.
Вторая женщина скорчила гримасу и закатила глаза.
– Ты мне не веришь? А ведь я из Маларкои, так что кое-что знаю. Именно поэтому Госпожа посылает к нам огненных птиц: надеется вернуть свою Дашини обратно.
Внезапно говорившая бросила взгляд на потолок – туда, где, должно быть, обретался Господин. Она подергала себя за губу, очевидно беспокоясь о том, что сболтнула лишнего. Убедившись, что неведомая сила все еще не умыкнула ее, чтобы призвать к ответу за изменнические речи, она вновь повернулась к детям:
– Как бы там ни было, будьте вежливы, иначе вам же будет хуже. Время настало, сейчас я вас отведу. Ведите себя прилично! Никаких слез и нытья. И если Беллоуз вас не пропустит, не пытайтесь его упрашивать: этим вы ничего не добьетесь, разве что вас выпорют кнутом. Держите рот на замке, и вскорости с вами будет решено – либо так, либо иначе. Наверное, стоит упомянуть, что в последнее время Господин принимал немногих, и из тех уже кое-кого уволили, так что, думаю, есть неплохой шанс, что кого-нибудь из вас Он возьмет. Уж не знаю, как по-вашему, хорошо это или плохо; я бы сказала, вопрос в том, насколько вам нужны деньги. Ну а теперь ступайте за мной, тихо и смирно!
Она провела их через дверь в коридор, обшитый деревянными панелями, в котором кипело разнообразное движение: люди с подносами, люди с тележками, люди, выбегающие из одних дверей и вбегающие в другие; все они были одеты одинаково, в узкие черные сюртуки с длинными фалдами и доверху застегнутыми высокими воротниками. Натан с облегчением увидел, что у них, по крайней мере, имелись глаза и не было жабр, а когда они заговаривали, то делали это ртами.
– Поберегись! – выкликал один.
– Сзади! – вторил другой.
Во всем этом не было ничего странного, за исключением скорости, с которой они все передвигались, и написанной на их лицах целеустремленности.
Выстроив детей вдоль стены,
