к ней, положение ее оставалось шатким.
– Ладно, на первый раз прощаю, – великодушно махнул рукой Ник. – А по случаю того, что мы все так классно придумали, я даже хочу тебя наградить.
Он подошел к подоконнику и взял стоявшую на нем тарелку с недоеденным кремовым пирожным.
– Во! Это тебе. Только я хочу, чтоб ты ела из моих рук, как мое собственное домашнее животное! А твои руки я свяжу за спиной. Так прикольнее!
Через несколько минут чумазая София Пифагоровна, стоя на коленях, слизывала остатки крема с Никовых рук.
– Правильно, как следует, руки оближи, – поощрял рабыню хозяин. – А то я не люблю их мыть.
София Пифагоровна представила, как, должно быть, смешно сейчас выглядит. «Хорошо еще, коллеги не видят, как доктор наук лижет руки умственно отсталому юнцу».
По щекам потекли слезы.
– Эй, ты чё? – спросил все более добреющий Ник, обняв Софию Пифагоровну за плечи. – Обижаешься, что я тебя чучелом назвал? Не знаешь разве? Рабам не положено обижаться! – Он на свой лад всеми силами пытался успокоить продолжавшую плакать невольницу. – Зайк, да ты не чучело и не уродина. Ну… просто не в моем вкусе. А кому-нибудь другому можешь очень даже понравиться.
– Я никогда никому не нравилась, как женщина, – призналась вдруг София Пифагоровна.
– А мне ты уже начинаешь нравиться, – признался Ник.
– Вы очень добры, мой господин.
Хозяин не заметил иронии в словах рабыни.
А невидимый Купидон беззвучно смеялся, потирая руки. Он уже успел отправить стрелы по назначению и наблюдал за началом их действия.
5. Благосклонный взгляд господина
– Разгляжу-ка я тебя получше. Может, и впрямь понравишься, – решил Ник и напустил на себя важный вид: – Так, рабыня, стала вон к той стене, повернулась, еще раз, прошлась по комнате. Теперь разделась. Я сказал, разделась! Живо! Хозяин желает видеть свою собственность! Разве не знаешь, рабыня, что твое тело принадлежит не тебе, а твоему хозяину? Все снимай. Да, да и белье, конечно. Что за дурацкие вопросы? Плетки захотела? Да, и очки тоже. Ну, вот и умница. Всегда будь такой послушной. Теперь – ко мне! Ближе! А теперь – стоять и не двигаться.
Ник первый раз в жизни увидел не на картинке и не на экране компьютера, а прямо перед собой обнаженное женское тело. Он изумленно вытаращил глаза. Потом рассмеялся от восторга и принялся разглядывать и трогать все, что давно мечтал разглядеть и потрогать. При этом он радостно восклицал:
– Моя рабынька, моя собственная! Все – мое!
Сгоравшая от стыда София стояла, испуганно сжавшись и вобрав голову в плечи. Она потупила взгляд и послушно опустила руки. Рабыня не смела не только загородить наготу рукой, но даже словом выразить свое неудовольствие. Только вздрагивала при особо резких прикосновениях к самым нежным и интимным участкам тела.
– Да, не бойся ты, больно не сделаю.
– Пожалуйста,
