отчаянно качала головой она. – Это не то. Понимаешь, это было не внутри меня, а – снаружи. Я сама не понимаю. А может, меня кто-то сглазил? – в зрачках ее дрожали оранжевые искры от загоревшихся в саду фонарей.
Он усмехался:
– Такого не бывает. Ты просто жила в нечеловеческих условиях, и некому было тебе помочь. Теперь все будет по-другому! Не бойся!
Однажды она спросила, не решаясь поднять на него глаза:
– Саша, я ведь никогда не спрашивала… А у тебя есть кто-нибудь? Ну, там подруга, невеста?
– Нет. – покачал головой он. – Никого нет. А что?
– Просто… – она смешалась. – Просто, мне кажется, если бы она была, я бы ее придушила.
– Почему? – усмехнулся он.
Она подняла голову, обожгла его глазами:
– А ты не понимаешь?
В тот вечер он впервые поцеловал ее. Накрыл ее губы – прохладные, нежные, трепещущие, – своими. Погрузил руки в ее мягкие, невесомые, струящиеся между пальцев волосы. Он испугался собственных непонятных чувств, прижал Елену крепче, как будто обещая, что не отдаст ее никому. Она обвила его тоненькими руками, прижалась лбом к его щеке и застыла – он чувствовал лишь, как бьется, словно птица в силке, ее сердце – прямо у его груди.
Она открывалась ему медленно, осторожно. Он понимал, что ей, за свою двадцатипятилетнюю жизнь не встречавшей от окружающих ничего, кроме жестокости и подлости, было смертельно страшно довериться кому-то. Он и сам боялся нарушить установившееся между ними хрупкое доверие неосторожным словом, неделикатным поступком. С каждым днем Тагильцев понимал, что влюбляется все сильнее. Он не мог объяснить себе, что с ним происходило. Ему было совершенно все равно, что было с ней до него, какие мужчины прикасались к ней…Лишь теперь, найдя Елену, впервые в жизни он ощутил себя целостным, существование его обрело смысл.
Она исступленно шептала ему в темноте.
– Я люблю тебя… Я так тебя люблю… Знаешь, мне кажется, я чувствую это всем телом. И в голове, и в глазах, и на губах, и в груди, и в животе – и даже в кончиках пальцев. И мне страшно. Так страшно, что все закончится. Что та сила, которая заставляла меня разрушать себя, снова возьмет надо мной власть. Или, что ты оставишь меня… Я так счастлива сейчас, и так боюсь будущего, что мне хотелось бы умереть в эту самую секунду.
– Перестань, – он поцеловал ее висок, ощутил губами биение пульса. – Все будет хорошо, ничего с нами не случится. Я никогда не оставлю тебя. Я хочу быть с тобой. Всегда!
Все закончилось через три месяца, оборвалось неожиданно и страшно. Ему пришлось на два дня уехать – важный клиент срочно вызвал его в Питер. И, вернувшись домой, он обнаружил Елену без сознания, на полу. На губах ее застыла пена, глаза закатились под лоб. Рядом валялся пустой шприц. Как будто
