самоуверенно перебила:
– Фигня это, а не милитари. Женщина должна носить натуральный мех. Ты что, шубу себе позволить не можешь? Ходишь, как нищенка. Вот это все потому, что мужика у тебя нет нормального.
Я уселась в кресло, а Хава, помогая мне откинуть голову в раковину и взбивая мыльную пену на волосах, все балаболила, не давая мне вставить ни слова.
– А ты слышала, Ханаев своей любовнице Верочке ювелирный магазин подарил. Чтобы, мол, дома не скучала. Нет, ну ты подумай! А у нее, между прочим, на голове три волосины в пять рядов. И такой успех. Чем же она его берет?
Я рассеянно слушала весь этот поток информации, прикрыв глаза и собираясь с мыслями перед предстоящими мне дневными делами. И тут Хава внезапно упомянула знакомое мне имя, и сонную одурь в меня как рукой сняло.
– Ну, что и говорить, Тамерлан Русланович, конечно, настоящий мужчина. Широкой души человек, – пропела она, и, взглянув в зеркало, висевшее перед нами, я увидела, как она томно закатила глаза. – А как говорит… «Ты, говорит мне, Хава – единственная отрада в моей жизни. Мое солнце и луна». Вот прямо как в «Великолепном веке» Султан хуррем говорил, так он мне и сказал.
– Серьезно? – переспросила я, мгновенно сбрасывая расслабленную дремоту. – Так и сказал?
Внутри у меня родилось жуткое подозрение. Неужели именно Хаву выбрал Тамерлан своей роковой страстью? Неужели вот она, вертлявая, болтливая, тщеславная, до смешного предприимчивая, начисто лишенная вкуса, и была той самой причиной, по которой Тамерлан держался со мной так холодно. На всякий случай я пристально вгляделась в нее, пытаясь отыскать какие-то незамеченные мной раньше следы неземной красоты и душевной широты, но, к несчастью, так ничего и не нашла. Хава была все той же увешанной блестящими цацками суматошной женщиной неопределенного возраста.
– А мне казалось, он довольно сдержанный человек, – добавила я.
– Ну, ты же понимаешь, положение обязывает, – покивала Хава. – Но вот наедине… А ты давно его видела последний раз? Как там работа над книгой?..
Разумеется, про мое давнее знакомство с Тамерланом Хава не знала. А вот про книгу я упоминала.
– Не очень, – отозвалась я. – Работа идет своим чередом.
Мне не хотелось сообщать ловкой парикмахерше, что после той единственной встречи Ахмедов так и не удостоил меня своим вниманием, все правки передавая мне через секретаря.
– Ах, а я только вчера у них была, – мечтательно пропела Хава. – Знаешь, жена его ходит вся в шелках, вся в золоте. Ничего для нее не жалеет. Ну, оно и понятно, наверное, чувство вины испытывает, – хихикнула она.
Я же немедленно насторожилась.
– Это еще почему?
– Да так, – неопределенно вздохнула Хава, и глаза ее затуманились поволокой. –
