мужиков с кроличьими ушами успели окружить с трех сторон. Один сжимал вилы, остальные готовились вбить в меня мозолистые пудовые кулаки.
– Батюшка, – плакала на стоге нагая Дрося, прикрывая грудь мятой холстиной, а мокрые глаза опущенными ушками. – Батюшка, не надо. Не губите его.
– Ну, ирод чумазый, – закричал седобородый и потряс вилами. – За то, что над дочкой моей сильничал, на вилах тебе болтаться.
Я засмеялся, уперев руки в бока. Трое из мужиков переглянулись и потянулись за оберегами под косоворотками. Низкорослый бородач бросился читать молитву.
– Странный какой-то, – пробормотал рыжеухий крестьянин-кролик. – Смольный, как дроу, но глаза не желтые, людские глаза. И уши не острые.
Низкорослый прервался на секунду, чтобы авторитетно заявить:
– Бес, – и продолжил молиться. В то же время меня все еще распирало хохотом, будто зрителя циркового номера.
– Сильничал, значит? – наконец выдохнул я, утерев слезу с уголка глаз. – А над кем?
– Еще и издевается, ирод, – сплюнул седобородый. – Над дочкой моей.
– Это она так сказала?
– Батюшка, он не сильничал, – с готовностью поддержала Дрося, выглянув из-за ушек— Батюшка, он не сильничал, – с готовностью поддержала Дрося, выглянув из-за ушек.
– И что же он тогда сделал? – прошипел отец, еле сдерживаясь.
– Он…он благословил меня, – сказала Дрося и спрятала под холстину выглянувший сосок.
– Молчи, порченая, – рявкнул седобородый. – Посмотри на этого дьявола, полоумная. Посмотри живо на аспида, с кем в постель легла! Ну и с кем, с кем?
Из-под ушек Дрося глядела на меня заплаканными глазами. Загорелая рука поднялась и легла поверх холстины на живот. В чреве девушки прорастало семя плода. Может, она ощущала звериной чуйкой, нюхом кроличьим. Я же точно знал. И ждал ответа. Вот оно, настоящее испытание веры. Успела ли она зародиться в сердце Дроси, как зарождалась сейчас тень новой жизни в темном мокром покое внутри нее.
Дрося вдруг застыла, будто прислушиваясь к себе. Рука ее скользнула чуть ниже пупка, девушка улыбнулась и сказала:
– С богом страсти и жара в чреслах.
Седобородый вскинул вилы и шагнул ко мне.
– Заколю, ирода!
– Погоди, Грозг, – предостерег рыжеухий. – Зачем на вилы поднимать? У нас в трактире торговец Жбан остановился, рабов-гномов госпоже Инее везет. Отдадим этого недодроу за горсть медяков. Пускай издохнет на полях, собирая чвон.
Седобородый притормозил, задумался.
– А возьмет Жбан такого доходягу?
– Ты гномов видал? Мельче этого в два раза. Любого возьмет.
– Все равно возни больно много… Так ткнул в живот раза два и отомстил за дочку.
– Ну как хочешь, – рыжеухий пожал плечами. – Какой возни то? По черепушке вдарить и в трактир донести. Зато выгоды сколько:
