о происхождении статей Пискаревского летописца со сведениями о времени Ивана Грозного. При датировке этих известий он обратился к статье 1569 г., сообщающей о свадьбе дочери Владимира Андреевича Старицкого Марии. Она была выдана замуж за шведского короля Магнуса. После смерти мужа королева Мария вернулась с дочерью в Москву. Это произошло уже при царе Федоре, в 1586 г., и все статьи об опричнине датируются не позднее этого года. В отличие от О. А. Яковлевой, которая не стала решать вопрос, для кого и с какой целью был создан Пискаревский летописец, М. Н. Тихомиров попытался выявить социального заказчика памятника. Он определил Пискаревский летописец как компиляцию сторонника Шуйских. Этот летописец ставил своей целью очернить всех возможных претендентов на престол после смерти царя Федора Ивановича и поэтому сообщал почти всегда благоприятные сведения о князьях Шуйских[91]. М. Н. Тихомиров предположил, что заключительная часть Пискаревского летописца, которая по всем признакам была написана по позднейшим припоминаниям (историк не указывает, на основании каких наблюдений он пришел к такому выводу), была составлена в среде московских печатников: «Пискаревский летописец в своей заключительной части может быть сопоставлен с таким источником, как "Сказание известно о воображении книг печатного дела…" В "Сказании" очень близко к Пискаревскому летописцу говорится о воцарении Романовых. Царь Михаил назван в "Сказании", как и в летописце, "племянником" царя Федора, тогда как позже его предпочитали называть внуком царя Ивана Грозного. Автор "Сказания" среди злодеев и изменников особо отмечает Федьку Андронова, о казни которого сообщает и Пискаревский летописец. В "Сказании" говорится также о том, что печатники, и в их числе Никита Федоров сын Фофанов, бежали в Нижний Новгород "от насилия и страха тех сопостат" ( имеются в виду поляки)».
Из числа таких людей, по мнению М. Н. Тихомирова, и вышел создатель Пискаревского летописца, повествование которого о событиях 1612–1615 гг. написано так, что заставляет предполагать, будто автор повествования жил в это время не в Москве и писал о московских событиях с чужих слов (исследователь не привел аргументов немосковского происхождения заключительной части Пискаревского летописца для доказательства своего вывода). М. Н. Тихомиров обратил внимание на наблюдение М. В. Щепкиной о большом количестве различных водяных знаков в Пискаревском летописце. По его мнению, это свидетельствует о том, что при создании летописца использовался запас «самой разной, вероятнее всего, казенной бумаги». Из этого следовал вывод о том, что тогда «предположение о лице, написавшем летописец, начинает приобретать вероятие». Только человек, связанный с Печатным двором, мог иметь свободный доступ к казенной бумаге. Исследователь, анализируя социальное положение автора летописца, атрибутировал его псковскому печатнику Никите Фофанову: «Пискаревский летописец был составлен в среде печатников, может быть, даже Никитой Фофановым»[92].
М.
