августа 1927 года он родился в столице, на улице Солянке, в доме под номером один. Во время сталинских репрессий мой дедушка был сослан. А отца с его мамой, Анастасией Степановной Зуевой, в девичестве – Фроловой, выслали в Казахстан. Папа мечтал восстановить справедливость и вернуться в Москву.
Моя мама, ожидая на следующий день исхода судного дня, лежала под легким одеялом и дрожала.
− Саш, а Саш, − жалобно обратилась она к отцу.
− Чего тебе? − недовольно ответил он.
− Мне холодно, я вся дрожу.
− И что, печь растопить? − съязвил папа.
− Дров нет, − ответила мама.
− Так я, значит, должен выйти во двор и дров нарубить?
− Нет, − нашла более простой выход из данного положения мама, − иди ко мне. Если я заболею, то и в суд завтра не смогу пойти.
− Ну что тут поделаешь? − проворчал он и перешел на кровать к жене.
Конечно же, утром они оба проспали, и развод отодвинули еще на двадцать пять месяцев. Папа уехал в Москву, а мама осталась с бабушкой, а через некоторое время начал округляться ее живот.
У них уже был общий сын, появление которого никак не повлияло на процесс укрепления семьи. В голове у мамы стали рождаться крамольные мысли, по поводу которых она ругалась с моей любимой бабушкой Тоней.
− Не представляю, что я буду делать с двумя детьми без мужа? – горевала мама.
− Ты рожай, а там видно будет, − останавливала ее баба Тоня. − Не больно-то убежишь от двоих детей. Да и я тебе помогу, если что.
Это «если что» перечеркнуло всю дальнейшую личную жизнь моей мамы. Меня она родила, а вот выйти замуж с двумя детьми так и не смогла.
Да и как выйти, если все мужики, пришедшие с войны, были учтены другими женщинами, а мужьями никто не разбрасывался. Все женщины хотели иметь детей от мужей. А мужиков не хватало. Потому никто не обращал внимания на увечья фронтовиков.
− Живой, и слава богу, − радовались бабы. − Все лучше, чем просто печка.
Время было суровое. Крепко держались бабы за мужика, как за кормильца, устроителя и земли, и семьи русской. И это было правильно.
Трудно приходилось маме. В холодном подъезде она мыла полы, получая в то время двадцать рублей, по рублю с квартиры. Уж очень ей хотелось свозить нас с братом на Черное море.
Конечно же, меня не касались трудности, которые свалились на голову и плечи моей мамы. Я рос в любви, с любопытством поглядывая на окружающий мир.
Со временем я понял, что у меня есть старший брат, который с завидным упорством учил меня выговаривать букву «Р».
− Скажи слово «орел», − командовал он.
− Олел, − повторял я.
− Не олел, а орел, − упорствовал брат.
И это могло продолжаться вечно, но Федя, мой брат, родившийся на год и десять месяцев раньше меня, а именно в год Хитрой Козы, уже тогда использовал, данные ему от знака зодиака, преимущества
