ошибочность всей теории конных тормозов; на самом деле, судя по выражению ее лица, когда мы подошли к дому, я склонен думать, что так оно и было.
Миссис Хокинс иногда бывает решительной, и ее язык никоим образом не соответствует потребностям ее ума. Во всяком случае, мой друг из патентного бюро, которого я спрашивал об этом некоторое время назад, сказал мне, что лошадиный тормоз Хокинса никогда не был запатентован, так что я полагаю, что это изобретение лежит в могиле. Как гражданин, не лишенный духа ответственности, я осмелюсь добавить, что это является благом.
П.В. двигатель Хокинса
Моя жена не желает вдовства. Недавно она потребовала от меня торжественного обещания не помогать Хокинсу больше ни в каких его дьявольских изобретениях.
По той же причине его благоверная несколько вечеров назад отозвала меня в сторону и настояла на том, чтобы я пообещал использовать все средства, включая физическую силу, которые могли бы помешать ее "Герберту" продолжать эксперименты с его мотором.
Хокинс не посвящал меня ни в какие подробности о моторе, и при первой же возможности я с жестокой прямотой заявил, что не желаю этого.
Хокинс с ледяной ясностью поинтересовался, что я имею в виду; но сама ледяность его манеры убедила меня в том, что он все прекрасно понял, и, полагая, что он достаточно обижен, чтобы держать в тайне все подробности о своей установке, какой бы она ни была, я вздохнул спокойнее.
На днях одно из изобретений Хокинса отправится с ним на экскурсию в тихую могилу, и у меня нет ни малейшего желания узнавать маршрут заранее.
Горький опыт научил меня, что постоянная бдительность – это цена свободы от соучастия в механических выдумках Хокинса, и мне следовало бы насторожиться. И все же, когда Хокинс появился в воскресенье утром и предложил мне совершить небольшую прогулку по Гудзону на его катере, я с бесхитростной доброжелательностью согласился.
Его катер был (а может быть, и сейчас остается) самым изящным из маленьких прогулочных катеров, и когда мы вышли из дома, я предвкушал несколько часов истинного наслаждения.
Когда мы пересекали Риверсайд-драйв, мне показалось, что Хокинс спешит, но приятный воздух, солнечный свет и прекрасная гладь реки наполнили мой разум бесконечным спокойствием, и только когда мы спустились к небольшому причалу, я почувствовал что-то похожее на запашок крысы.
Хокинс забрался в катер, и я благосклонно улыбнулся ему, передавая обед и наши пальто. Я как раз закончил передавать их, когда перестал улыбаться так внезапно, что у меня дрогнули мышцы лица.
– Куда делся двигатель? – спросил я.
– Этот двигатель, Григгс, – приятно ответил Хокинс, – отправился туда, куда отправятся все остальные паровые двигатели в течение ближайших двух лет – на свалку.
– Это очень радостное пророчество означает…
– Это значит, мой дорогой мальчик, что перед тобой стоит первая полноразмерная рабочая модель П.В. двигателя Хокинса, на которую
