Смирнова, и куда мы направляемся? – раздался голос, который она не сразу услышала. Собственно, этот голос и вывел её из состояния забытья. Голос принадлежал Михаилу – её другу и однокурснику.
– Лена-а! Ты меня слышишь? – повторил Михаил.
– Не хочу я тебя слышать, Миш! Иди ты куда шёл! – уже в полуобороте процедила она сквозь зубы, направляясь куда-то, но куда – сама ещё не знала, только лишь бы никого не видеть из знакомых и даже не слышать их.
На улице стояла ранняя осень, уже взявшая в руки палитру и кисть и мелкими мазками приступившая к разукрашиванию деревьев в парке, особенными, лишь только ей свойственными, тёплыми тонами: золотистыми, красноватыми, где-то с мягкой сединой. И фонтан уже не брызгался своими озорными каплями, не смеялся завораживающим звонким смехом, заражавшим проходящих мимо детей, обдавая их веселыми, переливающимися на солнце брызгами, что были необычайно приятны в жаркие дни солнечного лета; сейчас же он молчал в стороне, всеми оставленный и ненужный. Лавки в парке были пусты, только кое-где уединялись на них любители осенней пышности, чтобы насладиться красотой и разнообразием осенних красок, что привлекли их сюда. Царило если не безлюдье, то какая-то особая тишина, принадлежавшая лишь одному парку, но не его редким посетителям. Наступающая осень постепенно превращала парк из озорного мальчишки в угрюмого философа. Было по-сентябрьски тепло и даже немного жарко. В глубине аллеи, уединившись на лавке, хохотала над чем-то молодая пара.
Лена брела по парку молча, и для неё было совершенно неважно: осенний он был или летний, или может быть зимний, – она не обращала на это ни малейшего внимания. Она вся была погружена в мыслительный процесс, который сосредоточился внутри неё, и это для Лены сейчас было самым важным на всём белом свете. Даже если и белого света не будет, она всё равно останется внутри себя, чтобы довести до конца эту работу ума, бывшую в тот момент совершенно губительной для её души. Успев остыть от первых эмоций, Лена холодно планировала аборт: как она выберет поликлинику, как ляжет в кресло, как достанут из неё тело, как она встанет, как вернётся назад – в прежнюю жизнь, в которой всё будет как обычно: те же встречи, те же друзья, те же пары в мединституте, всё будет так же, всё будет прежним, лишь бы только поскорее освободиться. А ещё, и это было для нее самым важным, она скажет в лицо Владу, что его ребёнок умер, и убила его она – Лена Смирнова, та, которую он посмел бросить! Как он убил её, так и она убьёт его ребенка, да, да, умрёт не она, а его ребёнок. Она вся пребывала в жажде мщения и возврата в прежнюю жизнь. Оба этих желания, переплетаясь, возбуждали и даже как-то странно веселили её: Лена стала даже невольно улыбаться, впервые за весь этот хмурый для неё день. Улыбка была злой и потому искорёженной. Лена, Лена, ты ли это?
– Глава 3 –
Набирая на ходу номер Светы Пономаревой – медсестры из областной поликлиники, с которой она подружилась,
