что пожилой криминалист галантно вывел дам из комнаты, где запоздало догадался включить свет, понтоватый сыщик согласился с доводами друга исключительно из-за своих «мощных плечей», не совпадающих с размерами потайного хода. Мелкий парень в считанные мгновения совершил спуск в таинственное подземелье, откуда несло терпкой сыростью с примесью характерных ароматов стройматериалов.
– Ё-ёп-ти… – раздался из адской бездны его далёкий возглас спустя томильные минуты ожидания. – Горец, да тут такое, что ни словами сказать…
– Что там? Фартовый, не томи! – агонизировал побагровевший сыщик. Одним плечом и головой он торчал из облупленного потолка подвала, разнесённого неизвестными вандалами. Спустя мгновение из пробитой стены соседского подвала, брезент с которой оперативник, не колеблясь, сорвал, показался побледневший опер. Он картинно подбрасывал вверх, словно теннисный мячик, какой-то чёрный обугленный клубок. – Что за чёрт?! – пылко, но пока непонимающе спросил Горский, решив всеми силами протиснуться целиком в дверцу, словно рассчитанную на пигмеев.
– Не знаю, не представился. – беззаботно прикалывался Юрков. И почти под нос пытливому следователю была услужливо подсунута мумифицированного голова африканца. – Чернослив заказывали?
Глава III. На дне болота
Вновь укоризненная пустота. Белый лист перед глазами, словно был полной проекцией мысленного хранилища неизвестного самому себе мужчины, когда он с трудом разлепил свои выцветшие глаза. Точь в точь, как и в голове, на побеленном множество лет назад потолке больничной палаты темнели пятна, обширные трещины и мелкий кракелюр. Ржавый ореол водосточных труб, напоминал засохшие кровоподтёки и многочисленные гематомы на сказочно везучем пациенте без единого удостоверяющего документа. А что, собственно такого? Какие претензии к Минздраву, если интерьер должен соответствовать наружности его обитателей. Не место красит человека, но… Маргинальное окружение непомнящего Николая только усугубляло безобразный упадок больничного отсека для малоимущих и асоциальных элементов. Их хриплый смех и бредовая брань выдернули живучую жертву страшного ДТП из долгого сна.
Действие анестезии заканчивалось и потому нестерпимо хотелось пить или окончательно добить мучимый болью и судорогами организм. На соседней койке монотонно раскачивался и хрипел забитыми лёгкими люмпен с круглой плешью на голове. Он перехватил растерянный взгляд новичка и подмигнул ему бордовым от побоев или заскорузлого похмелья глазом.
– С днём рождения! – просипел он, но торжественности в обречённом голосе плешивого люмпена не было. – Говорят, тебя из мясорубки такой достали, что мама не горюй! Видать не из наших…
– Из каких ваших? – безжизненно прошептал Николай, голова и руки которого была почти полностью перебинтована, как у Шарикова.
– Из бомжей, знамо дело.
