шарфом. Такой закамуфлированной тенью, отбрасываемой другим эксцентричным бродягой, он покинул муниципальную больницу, где, впрочем, никто и не заметил потери безродного бойца. Последнюю его наивную надежду на курс лечения по восстановлению памяти быстро развеял инсайдер в зелёном комбинезоне. Максимум, на что мог рассчитывать там среднестатистический бездомный, так это дрянная, но бесплатная кормёжка, «приличная» смерть в больничной палате, а не в сыром подвале, и скромное погребение за государственный счёт.
Кузьма, хоть и казался престарелым маразматиком, а соображал лучше многих молодых дауншифтеров. Ведь несчастная голова его подопечного кружилась не переставая, словно у страдающего кессонной болезнью, а истощённый организм требовал воды и сытной пищи. И потому, не признающий лёгких путей и публичности гид повёл через уличные тернии к своему излюбленному штабу – очаровательному двору-колодцу в каменных джунглях Невского проспекта. Такой ухоженный вид этот стандартный двор приобрёл с появлением Кузьмы, который за ежедневные недурственные объедки из местного грузинского ресторана уже на протяжении десяти лет поддерживает его чистоту и порядок. С годами работящий бомж заслужил демисезонный комплект робы Жилкомсервиса с тем самым комбинезоном и ключи от цокольной подсобки, где старик обустроил лежбище.
– Вот как, милок, – обратился он к спутнику, осматривающемуся во дворе, где харчевня грузинской мафии, занимавшая первый этаж бывшего доходного дома, соседствовала с детской площадкой, – Хлеб свой не выпрашивать надо, как у тебя на острове кликуши всякие делают, а трудом своим добывать. Правда, меня давеча узбекские бездельники вытеснить пытались, долго старались, но мингрелы отстояли. Я ж и их задний дворик с машинами захватываю, зимой от снега чищу. У них, видишь, два двора – парадный и чёрный ход. С чёрного всегда высокие гости по ночам собираются. Ради их сиятельства даже ветеринарку нашу вышвырнули со двора. – Коля, присевший на лавку рядом с внештатным дворником, удивлённо округлил глаза, – Да, я тут жил когда-то недалеко, в соседнем дворе был мой родовой дом. Страну разваливали, коммуналку уплотняли, а потом и вовсе в области всех расселили. А пенсия то совсем мизерную назначили и я тут у старых друзей в ветеринарке пристроился тогда неплохо. А как грузин здесь хозяйничать начал, так и это последнее пристанище моё пропало. Мол, клиенты думали, что еду для харчевни из собак и кошек стряпают, слыхал? А мне, старику бездомному, куда деться прикажите? Ни страны, ни семьи, все сгинули. Вот и остался здесь привидением. Правда, нынче я домовой. Зато, – Кузьма отпёр свою подсобку и впустил гостя в свои затхлые покои, – у самого фундамента, знать на мне всё держится. Стало быть, я кто?
– Кто? – недоумённо улыбнувшись, переспросил Коля.
– Настоящий хозяин целого дома! Каким и ты был. – старик непринуждённо изрекал абсурдные на первый взгляд вещи, вечно глядя куда-то поверх собеседника, и удивлённый
