пасти ветер?
Пастух ветра
Пасмурно.
Ветрено.
Где-то вдали повизгивали чайки, так пронзительно и противно.
Небольшая бухта, омываемая синим и обжигающе холодным шелком океана. С краю из бледно-белого песка торчит странная, довольно страшного вида длинная коряга. Когда-то она была деревом, большим и красивым, с зеленой раскидистой кроной. В скрюченных пальцах коряги застрял когда-то свободный разноцветный змей – сейчас он остервенело и безуспешно продолжает рваться к небесам.
Бухта, обрамленная стенами из серых камней, на которых изгородью стояли высокие сосны, была видна только со стороны океана. Идеальное место, куда можно сбежать и спрятаться от всего мира.
На песке около редких волн сидит маленький босой мальчик, бросающий камушки в воду. Его кеды, одиноко брошенные где-то вдалеке, резко выделяются в блеклой палитре цветов своей зеленой подошвой. Из-за пасмурной погоды и холодного пронизывающего ветра все кажется прорисованным в приглушенных тонах. Даже мальчик со своими тускло льняными взлохмаченными волосами и темными веснушками на обеих щеках казался бледнее обычного, и только кеды да все еще рвущийся на свободу воздушный змей выделялись яркими пятнами на фоне выцветшего окружающего мира.
Несмотря на майский ветер, как казалось, продувающий насквозь, мальчик сидел в одной футболке, задумчиво, по-взрослому, смотрел куда-то за океан, напевая песенку, немного раскачиваясь ей в такт из стороны в сторону.
«… И что над нами километры воды и что… шшшш… И кислорода не хватит … шшш… Я лежу в темноте…»
Ветер быстро уносил ненужные, как казалось ему, слова, чтобы никто посторонний не смог услышать. Забирая все лишнее, он будто подпевал мальчику, не умеючи и порой невпопад, и хотелось верить, что это неспроста.
Мальчик, которому на вид было не больше 12 лет, достал из заднего кармана джинсов простой, обгрызенный с одного конца карандаш и небольшой немного помятый блокнот. Открыв его, он начал медленно рассматривать свои рисунки. На каждой странице был портрет одного и того же человека – женщины лет тридцати-сорока. С каждым рисунком штрихи становились менее неуклюжими, тени более прорисованными, а очертания – четкими. Постепенно от изображения к изображению можно было проследить процесс оттачивании мастерства художника.
«… Я пытаюсь… шшш…на минуту отдать… шш…что не умели ценить… ш…ты спишь и не знаешь…»
Ветер все вклинивался и вклинивался в одинокую песню маленького мальчика, не желая оставить его наедине. Она всегда пела эту песню ему перед сном. Когда же он подрос и выучил слова, они стали петь вместе: она тихо почти неслышно довольно низким бархатным голосом, а он не умеючи, путая слова и не попадая в ритм; он лежал в своей кровати, накрытый тяжелым зимним одеялом с нашитыми ее заботливой рукой большими яркими звездами, а она сидела с краюшку кровати и гладила его по животу, чтобы он скорее заснул. Это была их вечерняя традиция, и ее прикосновения всегда успокаивали и будто благословляли на здоровый детский сон.
– Она
