дни юности я достаточно покатался по раскопкам, чтобы поддержать разговор. Это прекрасный способ выпить на природе. Приятели-историки оборудовали себе на государственные средства загородные берлоги и не вылезали оттуда месяцами. У одного даже лЕдник был. По технологии шестнадцатого века. Про полевые бани я вообще молчу.
– Мезолит, – к нам присоединяется третья студентка. – У неё русая коса и немного простодушное округлое личико.
– Скука, – вздыхает Юля.
– Не скажи, – спорит с ней третья, – вчера Ленка трапецию нашла, так ей одной банку сгущёнки выдали! В одно лицо!
Судя по тону девушки, лицо у Ленки после такого непременно должно треснуть.
Сгущёнка – третья по значимости валюта советской эпохи после водки и колбасы. Особое хождение имеет среди туристов, геологов и прочего бродячего народа. Заветные синие баночки даже в нищие 90-е можно было найти на турбазах. А ещё её можно варить…
Страдания третьей девушки по сгущёнке понятны. Фигура выдаёт в ней сладкоежку. Она не толстая, но пухлая в нужных местах, а грудь просто роскошна. Для местных была бы идеалом красоты. Берёзовская Венера.
В этот момент вспоминаю Женьку. Ему бы понравилась.
– А вас как зовут? – обращаюсь к ней.
– Татьяна, – та слегка краснеет
Лагерь просыпается. Из большой шатровой палатки тянутся на водопой сутулые хмурые фигуры старшекурсников. Один, привлечённый шумом, сворачивает в нашу сторону.
– Посторонний? – оглядывает он меня, – кто такой.
Старшаку тяжко. Глаза у него красные, волосы всклокоченные. На тощей шее подпрыгивает кадык. Пивка бы ему сейчас. Смотрит недружелюбно. У него есть надежда сорвать всю свою похмельную боль на ком-то конкретном. Но я уже обзавёлся лояльным лобби.
– Серёж, это корреспондент! Из газеты! – повисает на нём Юля, не стесняясь тесного физического контакта.
– Не корреспондент, а фотограф, – встревает Надя, недовольная, что её опередили. Она, вообще-то, меня первая встретила.
– Серёж, а может его чаем напоить?! – предлагает заботливая Татьяна.
Серёжа морщится оттого, что его встряхивают. Его явно мутит.
– Дежурным скажите, – мотает он головой, – пусть напоят и накормят. Завтракать будешь? У нас оладушки. – Он протягивает мне ладонь, – Серый!
– Алик! – я принимаю правила игры и представляюсь неформально. – От оладушков не откажусь.
– К Николаичу его проводите потом, – говорит Серый и теряет к нам интерес.
Его куда больше притягивает двадцатилитровая фляга с водой, которая стоит недалеко от костра дежурных. Пожар внутри требует влаги.
– Да что там за оладушки! – проявляет неожиданную хозяйственность Юля, – небось горелые всё.
По её виду понятно, что она бы такого точно не допустила.
– Зато со сгущёнкой, – мечтательно добавляет Татьяна.
– Куда тебе ещё! – щиплет
