его жильцов согласно графику.
Накануне нашего заселения в альберг на первом этаже произошёл пожар, и выгорела спальня №1 (никто не пострадал). Потолок в коридоре также был закопчён, и двое электриков-испанцев восстанавливали сгоревшую проводку.
На втором этаже, где мы позже побывали, имелись только спальни и два сортира, и больше ничего.
Спальня. Принеся своё добро в спальню, я насчитал в ней девять железных двухъярусных коек. Мест, итого, было 18. Моя койка оказалась нижней: как войдёшь – вторая налево. Она была кое-как застелена, и на ней лежали какие-то вещи: тапки, носки, записные книжки и пузырьки одеколона. Подняв матрас, я обнаружил записные книжки, носки и пузырьки также и там.
Я отправился в офисину и спросил, что делать с этой дрянью. Мне велели сбросить её на пол. Вернувшись, я так и сделал, а койку застелил своими простынями и одеялом.
Кроме коек и мусора на полу, в комнате справа от входа имелся стеллаж, на котором валялось какое-то тряпьё и пыльная обувь. Подумав, я собрал сброшенные со своей койки носки и пузырьки и сложил их туда.
В спальне народу было ещё немного: кто-то спал, кто-то входил и выходил; речь слышалась преимущественно арабская и мумбо-юмбо. Комната Шосса ничем не отличалась от моей. Место его было также нижнее, третье слева.
Сумку и рюкзак нам велели отнести в камеру хранения. Работник альберга попросил какого-то араба проводить нас, новичков, туда. В сопровождении араба мы вышли из коридора во двор альберга.
Решётка с колючей проволокой отделяла альберговский двор от улицы и от другого двора, в котором виднелись полицейские машины. Во дворе альберга росло три дерева и висело множество верёвок, на которых сушилась одежда. Отсюда можно было попасть на второй этаж альберга по пожарной лестнице, выйти же на улицу было нельзя – для этого надо было пройти через вахту и выйти там.
Вход в камеру хранения находился в углу двора, в подвале. Позже мы узнали, что в альберге воруют и отсюда, а не только из спален и с верёвок во дворе.
Любимый араб. Араб, сопровождавший нас, вдруг поинтересовался, откуда мы. С не арабами альберговские арабы говорили обычно надменно-снисходительно.
– Русские, – сказал я; араб на это никак не среагировал.
– На каких языках вы говорите? – спросил он затем.
– По-русски, по-испански и по-английски, – сказали мы.
– А я, – сказал араб, – знаю арабский, испанский, английский, французский, итальянский, немецкий и голландский. Русского, – усмехнулся он, – не знаю.
– А из какой ты страны? – спросил я.
– Марокко, – ответил араб и, указав нам вход в камеру хранения, удалился.
Араб этот, как оказалось, спал в комнате Шосса. Неизвестно, как насчёт всех перечисленных арабом языков, но английскую его речь Шосс как-то слышал –
