оказались как бы затерянными среди ста миллионов индусов, и мы не можем удивляться тому, что среди представителей обеих религий имела место взаимная ассимиляция мнений и обычаев. Замечательным примером этого является личность Кабира, прославившегося в свое время святостью. После его смерти и индуисты, и мусульмане потребовали его тело для того, чтобы воздать погребальные почести; каждая из сторон воздвигла ему памятники, которые существуют и в наши дни; в связи с этими событиями появилась пословица: «Живи так, чтобы после смерти индуисты требовали сожжения, а мусульмане – погребения».
Индийских йогов, саньяси и вайрагов, постоянно путают с мусульманскими дервишами и суфиями, о которых рассказ будет далее.
У индусов мы не можем не найти множество следов древнеперсидской астролатрии и пиролатрии. Мохсен упоминает сурья-маханов (сауров), «поклоняющихся Солнцу», и перефразирует, как обращенную к этому светилу, молитву на санскрите, которая, по-видимому, является одной из тех, которые называются гайатри, самые святые стихи Вед, хранимые брахманами как тайна, и произносимые с глубочайшим чувством сосредоточенной преданности. В наши дни стало известно более одного гайатри138. Мы не можем сомневаться в том, что (по словам поэта)139 «этот огромный источник жидкого света, бесплотное Солнце, которое вечно освещает небеса постоянно обновляющимся блеском», с самых отдаленных времен был объектом поклонения в Индии. В «Дабистане» также упоминаются чандра-бахтры, «поклонники Луны». Даже в наши дни мы находим почитание Солнца, планет и огня, практикуемое индусами. Поклонники последних элементов, называемые сагниками, очень многочисленны в Бенаресе140; они хранят множество агнихотр, «сожженных приношений», постоянно пылающих; они разжигают двумя кусками священного дерева, называемыми сами, огонь, который никогда не гаснет в течение их жизни, для совершения торжественных жертвоприношений, брачных церемоний, похорон ушедших предков и своих собственных погребальных костров. Кроме того, есть особые поклонники ветра, воды, земли и трех царств природы. Последние называются трипуджами, «тринитарианами». Мы находим также манушья-бхакта, «поклоняющихся человечеству», которые признают существование Бога в человеке и считают, что нет ничего более совершенного, чем человечество, как Ченнинг, известный американский проповедник наших дней. Короче говоря, поклонение персонифицированной природе в его предельной степени наиболее очевидно в том, что мы знаем о Ведах, и никогда не переставало быть общей религией индусов.
Не без интереса можно прочитать в «Дабистане» рассказ о Нанаке141, основателе религии и повелителе сикхов. Там он представлен как Джанака, который в прежние времена был правителем Митхилы и отцом Ситы, жены Рамы. Революция, совершенная Нанаком в середине шестнадцатого века, доказывает, что индусы не так уж непоколебимы в религии и обычаях,
На то, что цитирует сэр У. Джонс (см. «Труды», Т. XIII, с. 367), пожалуй, больше всего можно положиться.
Лукреций, Т.V, с. 282: «Largus item liquidi fons luminis, aethereus sol, Irrigat assidue coelum candore recenti» («Щедрый источник жидкого света, эфирное солнце, постоянно орошает небо новым сиянием», лат).
Сэр У. Джонс, «Труды», Т. III, с 127.
Т. II, с. 246—288.
