это возможно.
– Я сам знаю, что тебе нужно работать! – Голос прозвучал обиженно.
– Синрик, мне пора.
– Хотя бы не называй меня так. Ты знаешь, что я не люблю этого имени.
Интонация преувеличенно жесткая и все еще напуганная.
Я проглотила слюну, перевела дыхание и ответила:
– Син, мне пора.
Неудовольствия в голосе мне скрыть не удалось. Мне очень неприятно, что он хочет называться Син как сокращение от Синрик. Что единственный в моей постели юнец хочет, чтобы его называли «грех»[2], втирало соль в раны моей самооценки.
– Спасибо. Увидимся, когда приедешь.
– Это может быть уже после рассвета.
– Так разбудишь меня.
Мне пришлось посчитать до десяти, чтобы на него не гавкнуть, но это из-за моей собственной неловкости, а не из-за него. Он так молод, что еще не приобрел навыков взаимодействия со мной, когда в меня стреляют. Да черт побери, некоторые мужчины, на много десятков лет его старше, тоже с моей работой не очень уживаются.
– Лучше ты поспи.
– Разбуди.
На этот раз его голос прозвучал старше – отголосок того, что будет, может быть, через пару-тройку лет. В этом слове было требование, почти приказ. Я тут же подавила свою рефлекторную на это реакцию. Я взрослая, и вести себя должна по-взрослому.
– Будь по-твоему, – сказала я.
– А теперь ты злишься, – сказал он, и голос прозвучал угрюмо, на грани собственной злости.
– Синрик – Син то есть, – не хочу ссориться, но мне пора.
– Люблю тебя, Анита.
И так это было смело, так открыто, так… а, блин.
– И я тебя, – сказала я, но не была уверена, что это правда. И даже знала, что нет. Он мне дорог, но я не люблю его так, как Жан-Клода, или Мику, или Натэниела, или… Но я сказала эти слова, потому что когда тебе так говорят, полагается ответить тем же. Или я слишком труслива и не могу допустить, чтобы между нами повисло молчание. Когда Син сказал, что меня любит, я дала единственный возможный ответ: – Я тебя тоже, Син, но мне правда пора.
Но телефон уже был у Мики:
– Анита, все о’кей, иди. Я тут присмотрю.
– Черт, Мика, мне надо думать о здешней игре, я не могу… как он там?
– Раскрывай преступление, лови бандитов, делай свою работу. А мы с Натэниелом присмотрим за Сином.
– Я тебя люблю, – сказала я, и на этот раз искренне.
Я просто видела его улыбку, когда он ответил:
– Я знаю. И люблю тебя еще больше.
– А я так, что больше не бывает, – улыбнулась я в ответ.
Прозвучал голос Натэниела – Мика поднес ему телефон:
– А я тебя люблю больше самого большего.
Телефон я выключила в слезах. Как же я люблю Натэниела и Мику, как сильно! И в этом нет греха. Мы делаем друг друга счастливыми. Синрику нужен был бы кто-то, любящий его так, как я их люблю. Как я люблю Жан-Клода. Да черт с ним, как я люблю Ашера,
Sin – грех
