href="#n_35" type="note">[35].
Исторически этой цели очень часто служила религия, в особенности представление о том, что поддержка и руководство божества – на нашей стороне. Как дерзко подметил Алан Александр Милн, Бог участвует в войне, «сражаясь на обеих сторонах и давая им присущую Ему надежду». Во время Гражданской войны в США, отмечает Джеральд Линдерман, «было чрезвычайно распространено убеждение, что Бог гарантирует победу той армии, чья коллективная вера наиболее прочна»[36]. Кроме того, религия, молитва и вера в божество способны оказать поддержку ведению боевых действий, помогая солдатам справиться с ужасом и напряжением, неизбежными на поле битвы: как говорится, не бывает атеистов в окопах под огнем[37]. Поэтому, чтобы приободрить солдат накануне боя, командиры зачастую обращались к религиозным ритуалам и призывам. Религия, конечно же, не является единственным инструментом достижения этой цели, но вряд ли стоит сомневаться, что вера в существование направляющего ваши действия и помогающего вам божества помогала легче переносить войну. Иногда эта составляющая может усиливаться, если участники военных действий начинают верить, что за смерть в бою полагается особенное вознаграждение на небесах. Похоже, именно это побуждало тысячи молодых иранских новобранцев массово идти на смерть в ходе ирано-иракской войны 1980-х годов. Викинги точно так же верили, что в Вальгаллу попадет лишь тот воин, который встретил смерть на поле битвы, – подлинно неординарный миф, поскольку убежденные в этом люди будут не только стоять насмерть в бою, но и избегать летальных столкновений в мирное время.
Прочие мотивирующие верования имеют идеологический, расовый, националистический или патриотический характер. По меньшей мере некоторые солдаты, скорее всего, искренне присоединялись к лозунгам наподобие «Свобода или смерть!» либо «Умрем за свободу народа!»[38]. Однако в целом верования наподобие того патриотического пыла, который французы называют rage militaire [военный раж – фр.], похоже, наиболее эффективны для записи в добровольцы, а для помощи людям справиться с затяжными тяготами войны более важными становятся иные мотивировки. Кроме того, верования, как правило, имеют большее значение для командиров, нежели для рядового состава[39].
При рассмотрении войн, в особенности межэтнических, нередко утверждалось, что ключевое значение здесь имеют ненависть, гнев и жажда мести, которые можно считать разновидностями верований, а насилие может прорываться из застарелой или недавно возникшей ненависти между сражающимися людьми или народами. В конечном счете, этим эмоциям тоже может давать ход любовь, например желание отомстить за смерть товарища[40]. Я не хотел бы полностью сбрасывать роль этих мотивов со счетов и в последующих главах вернусь к данному вопросу более подробно, ведь многие из главных убийц и зачинщиков насилия в самом деле крайне сосредоточены на ненависти и стремлении к отмщению. Однако использованию ненависти, гнева или отмщения в качестве
Milne 1935, 222–223; Linderman 1987, 10; см. также McPherson 1997, chap. 5.
См. Smith 1949, 172–188; Keegan 1987, 197; Kellett 1982, 193–195.
В оригинале имеются в виду следующие высказывания: «Дайте мне свободу или дайте мне смерть!» – цитата из речи борца за независимость американских колоний Патрика Генри, произнесенной в ходе заседания второго Вирджинского Конвента 23 марта 1775 года; «Умрем за то, чтобы люди были свободны» – строка из Боевого гимна Республики, популярного среди солдат армии северян в годы Гражданской войны в США. –
McPherson 1997, 16; Desch 1993–1994; Shils and Janowitz 1948.
McPherson 1997, 153; Peterson 2002; см. также Judah 2000.
