ведьма будто выпила свою мать досуха, до смерти. Нового верховного выбирали в спешке, внутреннее голосование шабаша назначили так быстро, как только смогли. Вот только за день до него, всех троих кандидатов нашли около реки в двадцати километрах от городской черты, и то, что от них осталось, легко уместилось бы в пакет. А вскоре Смольный шабаш предъявил Отделу двух полувменяемых ведьм, которые перебивая друг дружку с радостью сознались, как позвали всех троих приятно провести время под майскими звездами, опоили и скормили мавкам. Даже рассказанное сухим языком протокола, все это выглядело как полная чушь. Отдел в те времена не сильно вникал в ведьмовские дела и, конечно, подробно разбираться не стал. Тех двух сумасшедших большинством голосов было решено оставить на болоте в русальную неделю. Что там с ними на этом болоте случилось, в протоколах не описывалось, но остальные ведьмы посчитали это достаточным наказанием за тройное убийство. Меньше, чем через неделю, верховным Смольного шабаша стал Ян, подозрительно молодой и не самый магически одаренный. И никто ему и слова против не сказал. А Отдел предпочел не копать и просто взял, что ему предлагали. В конце концов, ведьмы предоставил виновных, и те сознались, чего еще надо? Илью бы такое точно не устроило, он бы обязательно влез в дело, разворошил гнездо и рано или поздно откопал бы что-то. Но Ильи тогда в Отделе не было, и если Ян как-то и был причастен к смертям, то сейчас, после стольких лет у руля, он достаточно крепко держал своих ведьм, чтобы его можно было достать. Но «Майская пятерка» – это только капля в море, Отдел узнал о ней только потому, что первым нашел останки, а сколько еще было всего, что ведьмы скрывали.
Леша смотрел, как Ян, прикрыв глаза, потянулся через стол, чтобы убрать несколько волосков со лба одного из мальчиков, и шелковая бахрома с его шарфа упала на мертвую грудь, невесомо скользнув по шву. Горечь в его движениях и во всей его фигуре была почти осязаема. Он наверняка с самого рождения знал каждого из этих детей, смотрел, как они растут, а теперь от них остались просто тела, холодные и пустые. Мама всегда говорила Леше, что у него слишком нежное сердце. Сочувствовать Яну было плохой идеей. Она вела на опасную дорожку оправдания ужасных вещей, страшных вещей, которые ведьмы делали друг с другом.
За размышлениями Леша совсем потерялся в себе и упустил момент, когда Ян закончил свой обход и подошел к ним. Дремин тут же пробормотав что-то сочувственное, поторопился отойти к шкафу с документами и принялся делать вид, будто ищет что-то важное.
– Я заметил, что ни в ком из них не осталось магии, – объявил Ян, сканируя их взглядом, который обычно предполагает, что хозяин его ожидает немедленных объяснений сию же секунду, и отсчет уже пошел.
Леша уже собирался объявить ему свою версию событий, пошутив про хорошего тамаду и интересные конкурсы, но понял, что никогда в жизни не мог бы сказать это глядя Яну в лицо, и захлопнул рот.
Илья в ответ на это просто промолчал, вежливо
