идти к нему через реку, по старому деревянному мосту, и был не шире лесопосадки в городской черте, если пытаться попасть в него каким-либо другим способом.
Он был Лес – отец всем лесам. Очень легко заблудиться в его одинаковых тропах, пропасть в болотах, увидеть то, что украдет твою душу, зацепит и как паутину намотает на тонкие ветки, запутает в еловых лапах – будешь бродить, пока не упадешь. Или вынесут тебя ноги на опушку, по мосту, на другой берег, где костры горят, и дым густой вьется высоко, чтобы из лесу видно было, посмотрят люди тебе в глаза, и будет там пусто и темно, как в колодце. А все, что было внутри, навсегда останется между высоких стволов, стелиться по опавшей хвое, ветви качать и тревожить травы.
Чтобы войти в Лес и вернуться обратно, нужно соблюдать правила.
«Зажигай костры». Потому что там, на другом берегу, под обманчиво безобидной тенью Леса легко забыть, что он из себя представляет, как хитер и изменчив он может быть, а огонь – живой и горячий, его даже не видя учуять можно, если вслушиваться и искать. И если не заходить глубоко в чащу.
«Не сходи с тропы». Кто бы ни звал тебя знакомым голосом. Какие бы видения Лес ни посылал тебе, это все ложь. Сойдешь с тропы, и сладкое видение обернется чудовищем. Снимет с тебя кожу и наденет на себя, обглодает кости и украдет твой голос, чтобы позвать им кого-то другого.
«Возвращайся до темноты». Потому что ночью в Лесу не работают никакие правила.
Лес – страшное место, колдовское, а законы, по которым он существуют – странные, изменчивые и скорее всего совсем не такие, как их понимают ведьмы. Яре должно быть страшно, но времени так мало, так ужасно мало, что она буквально чувствует, будто бежит со всех ног над бездной по узкой дороге, а та крошится прямо под ногами и обваливается в темную пустоту, все вокруг дрожит, и ход времени в ее голове отсчитывает каждую потерянную секунду оглушающе и гулко. Тик-так.
Поэтому долго она не думает. Она хватает нож для бумаги и тонкий маркер, которым помечала просмотренные ящики, и выбегает из дома, скользя по наледи, то и дело спотыкаясь из-за спешки и слабости в коленях. Старое дерево моста скрипит под ее неровными шагами, будто пытаясь предостеречь, но разве может она сейчас остановиться?
Яра останавливается только перед кромкой леса и, оцарапав щеку, почти падает на ближайшее к мосту дерево. Тяжело пытается отдышаться, подставляя лицо морозному ветру и, потянувшись к разрыву в глубине Леса, вдыхает магию, как воздух. В горле ее от мороза и быстрого бега застрял привкус крови, горький и кислый, но магия сжигает его без следа, сразу же давая в голову.
Сперва Яра рисует колослов маркером. Левая рука не очень-то ее слушается, и ровно получается не сразу. Она трет пальцем кривые несимметричные линии и рисует снова, пока каждое из четырех слов не станет идеальным отражением других. Кожа на тыльной стороне ладони тонкая, от напряжения под ней выступают
