выискивает улики – дневники, записные книжки или даже ноутбук, – которые помогут определить круг знакомых Джеймса Галлахера и восстановить хронологию событий в последний день его жизни.
Я оглядел гостиную. Дом, похоже, сдавали вместе с мебелью, и его атмосфера позволяла предположить, что оную мебель заказывали по каталогу. И, судя по ее добротности и полному отсутствию деталей из ДСП, каталог был покруче тех, которые выбрала бы моя мама. Большой телевизор с плоским экраном поставили года два назад, рядом с ним стояли блюрей-плеер и игровая приставка «Икс Бокс». Однако ни проводов, ни спутникового приемника я не нашел. Рядом с телевизором стоял деревянный стеллаж с дисками, цветом «под дуб». Подборка фильмов была показушно иностранной, сплошное «кино не для всех»: реставрированные ленты Годара, Трюффо, Тарковского. Диск с «Телохранителем» Куросавы кощунственно бросили рядом с проигрывателем поверх футляра: видимо, достали из плеера и, судя по второму пустому футляру, вставили вместо него одну из частей «Пилы».
Настоящий камин – большая неожиданность, учитывая, что это бывший каретный сарай, – заложили кирпичами и заштукатурили. Но каминная полка сохранилась, и на ней стояла навороченная акустическая система «Сони» с выходом для айпода. Самого айпода нигде не было – значит, его еще предстояло найти. Кроме стереосистемы я обнаружил на каминной полке некрашеную статуэтку из глины, колоду карт, упаковку папиросной бумаги «Ризла» и грязную чашку.
Кэри тем временем усадил Зака за кухонный стол, а сам принялся варить «нормальный кофе», попутно заглядывая во все шкафы и ящики, чисто на всякий случай.
Если вы, подобно моей маме, профессионально занимаетесь уборкой помещений, то с пылью в углах поступаете так: берете швабру, мочите в воде и проходитесь вращательными движениями вдоль плинтуса. Пыль скатывается в комочки, потом надо немного подождать, пока они высохнут, и собрать пылесосом. После такой чистки остаются характерные круговые следы, которые я и нашел на ковре за телевизором. Это означало, что Джеймс и Зак не убирались здесь сами. А еще – что мне в гостиной ловить нечего. Поэтому я отправился на второй этаж.
Ванная комната сияла столь же идеальной чистотой. Однако я надеялся, что неведомая домработница все же не стала переступать последнюю черту приватности и заходить в спальни. И был прав, судя по запаху грязных носков и марихуаны, который я ощутил в меньшей из двух спален. Принадлежала она, видимо, Заку. Одежда, разбросанная по комнате, в основном была отечественных брендов, а под кроватью обнаружился бульбулятор – хитрая конструкция, сделанная из плексигласовой трубки при помощи паяльника. Сумку для вещей я нашел одну-единственную – спортивную, с потрепанными лямками и в пятнах на дне снаружи. Осторожно понюхал. Похоже, недавно стирали, но, помимо запаха стирального порошка, от нее едва заметно тянуло чем-то противным. Папа сказал бы, что бомжом.
Но чем здесь не пахло ни в каком смысле, так это магией. Я развернулся и вышел. И столкнулся на лестнице с Гулид.
– Ни дневника, ни записной книжки, – пожаловалась та, – видно, у него все было в телефоне.
