какие-то желтоватые листики. Кэри предложил считать их скорее пряными травами, нежели запрещенным веществом. Но сумочку тем не менее изъял – правда, неофициально. На случай, если нужен будет предлог для ареста Зака.
Миска теперь лежала в пакете для вещдоков, края которого были намертво склеены стикером с моим именем, званием и табельным номером. На том же стикере я нацарапал число, время, адрес и обстоятельства изъятия улики. Мелким, неразборчивым почерком – всегда считал, что в Хендоне очень не хватает соответствующего спецкурса.
Я прямо-таки разрывался: хотелось скорее выяснить, откуда взялась эта миска, и одновременно надо было проверить, не оставил ли Джеймс Галлахер каких-то магических штуковин в колледже – в шкафу, в мастерской, или где там они хранят свои работы. Поразмыслив, я решил ехать сначала в колледж, поскольку было восемь утра, а рынок полностью заработает не раньше одиннадцати. По негласным правилам городских рынков раннее утро принадлежит зеленщикам, а не торговцам посудой, ибо на сложный участок пути между метро «Ноттинг-Хилл» и пересечением с Пембридж-роуд у туристов уходит часа два.
Кто-то должен был остаться сторожить Зака до приезда Стефанопулос с командой. Зак пока не считался подозреваемым, но своим поведением здорово на него смахивал. Гулид с Кэри решили выяснить, кто же станет счастливчиком, и сыграли в «камень, ножницы, бумага». Кэри проиграл.
Гулид я обещал подбросить до Белгравии, ей надо было передать показания Зака коллегам из отдела обработки сведений для загрузки во всезнающую систему ХОЛМС. Эта система создана, чтобы сопоставлять и анализировать данные, что, как мы надеемся, помогает полицейским не выглядеть полными идиотами в глазах общества. Самый блеск, если еще и настоящего преступника удается поймать.
Мы вышли на улицу, в тускло-серую утреннюю мглу. Из-за нее, казалось, стало еще холоднее, но пейзаж, по крайней мере, перестал напоминать декорации к фильму. Пакет с волшебной миской я держал обеими руками и осторожно ступал по обледенелой брусчатке. Все машины, включая мой «Форд», покрывал толстый слой инея. Я завел мотор, откопал в бардачке скребок и минут десять чистил лобовое стекло, а Гулид, устроившаяся на переднем пассажирском сиденье, все это время давала мне ценные советы.
– А у вас тут обогреватель лучше, чем у нас, – заметила она, когда я наконец уселся за руль. Я сердито зыркнул на нее. Руки совсем онемели, и пришлось несколько секунд побарабанить пальцами по рулю, чтобы вернуть им чувствительность и без опаски вести машину.
Выруливая на Кенсингтон-парк-роуд, я подумал, что надо бы добавить в список пожеланий на Рождество новые перчатки для вождения.
Когда я сворачивал на Слоун-стрит, пошел снег. Я надеялся, что это будет меленькая крупа и припорошит совсем чуть-чуть – в детстве я очень расстраивался, если так бывало. Однако вскоре снег повалил огромными мокрыми хлопьями. Ветра не было, они спокойно опускались на землю, быстро покрывая все вокруг, даже проезжую часть. «Форд» начало заносить на поворотах. Я сбросил скорость и вздрогнул от неожиданности: какой-то придурок на «Рейндж Ровере», остервенело сигналя, пролетел мимо меня и въехал
