пастью.
Через некоторое время, Фося и Шараф сидели под дверью, пожевывая, кто новую ветку винограда (Фося, как зная о «завтраках» Шарафа, представляющих собой, корки хлеба, воду и остатки сырого картофеля, положила две ветки винограда), кто хлеб и сыр, попеременно меняясь «обедом». Дверь так и не открылась. Солнце уже сбрасывало лучи на пол подъездной площадки, а они все ждали. И вот когда Фоське надоело ждать, а Шараф, пуще окрасив мордочку в фиолетовый, доел и вторую ветку винограда, Афосия откинула сыр и хлеб в котомку и вскочив с пола, вновь принялась «стучать» в дверь. И вот только после двадцатого удара, защелка щелкнула, ручка дернулась и дверь медленно открылась, представив знакомое лицо.
Сказать, что оно было знакомым трудно. Шараф, поднявшись с пола, хотел уже произнести: «Сдравствуйте, а можно нам Эрс?», ибо принял человека за бабушку, но вскоре признав друга, не найдя что сказать, произнес:
– Выглядишь расбитой, – после этих слов, подскочив, он схватился когтями за голубой хвост, шипя на чем свет стоит. На языке Санди.
А причиной всему служила Фося, наступившая ему на этот самый хвост и теперь довольно наблюдающая за свистопляской.
«Расбитой» звучало правильно, ибо именно так себя и чувствовала девушка, впустив друзей в квартирку и усадив их за столом в спальне, скинув на стол тарелку с фруктами, закрыв дверь, умчавшись убираться на кухонном полу. Что сказать? Она спешила, под глухое шуршание глиняных осколков, когда-то бывшей чашки, сметая их щеткой в совок. Сейчас и она себя ощущала осколком. Осколком чего-то важного. Осколком, затаившемся в углу на всю ночь и забывшем, от чего откололся.
Что произошло вчера? К чему стук в дверь? Почему она уснула на кухонном полу и почему Фося и Шараф пришли к ней в столь ранний час? Эрс взглянула на деревянные часики, неизменно тикающие над кухонной дверью. Час дня. Действительно. Рано.
Швырнув осколки в ведро и запрятав в шкафах совок и щетку, она наскоро умылась, отыскала одежду и кое-как застегнув корсет, вскочила в спальню, на ходу заплетая тяжелую, каштановую косу. Шараф не без удивления посмотрел на нее и проследил за тем, как девушка устроилась на кровати, завязывая косу. Сертан в полной тишине, произнес:
– Куда делась бабушка?
В его сторону обернулась Фося, просверливая отливающими сталью, глазами.
– Тебя жизнь ничему не учит?
– Почему не учит? – Сертан опустил голубую мордочку, всмотревшись в такие же голубые лапы с когтями, с шорохом ерзающими по полу.
Фося, воздержавшись от тирады, отвернулась от него, повернувшись к Эрс.
– Так насчет нашего появления.
– Да, – кивнула девушка. – В столь ранний час?
Шараф не удержался чтобы не хихикнуть, но поймав взгляд Фоси, выпрямился, рассматривая потолок и пытаясь сохранить спокойное выражение мордочки.
– Ранний час? – продолжала возмущаться Фоська. – да ты хоть знаешь… – но ее возмущения прервал Шараф, отчаянно пытающийся подавить смешок, закрыв лапами
