вчера заходил, привет тебе передавал. Он бы и сам со мной пришёл, но они сегодня на море уехали, в Крым.
– Ладно. Давай по мандаринке?
– Давай.
Стасик первый раз попал в больницу и не очень себе представлял, как здесь положено вести себя с посетителями. Нужно ли показывать им, как тебе тяжело болеется, или же, наоборот, всячески бодриться и рассказывать, что всё у тебя хорошо. Так и не придумал, потому спросил нейтральное:
– Сильно вы там психовали? Ну, в первый день?
– В ночь. А сам-то ты как думаешь? Ну и вот. Следы твои изучали на песке, пока светло было, – поняли, что не утонул, а пошёл куда-то. Орали всю ночь, тебя звали. Утром дядя Саша карту поизучал, отправил нас с тётей Леной на байдарке за помощью. Там деревня Лиховка вниз по течению километрах в десяти была. Или село, большая. Там твоя мама сразу в сельсовет пошла, позвонила в город спасателям. Ну и местные засобирались на поиски, когда я с берега уже поднялся с лодкой. В три ходки вещи таскал. Вечером за мной папа приехал, да и твой к тому времени с деревенскими из леса вернулся. Три спасательных «уазика» встретились на дороге, когда мы в город уже отправились. А дальше я не знаю. Но ты козёл, конечно.
Стасик вздохнул: «козёл» – это справедливо, ласково даже, можно сказать. Не поспоришь. Вспомнил:
– Тётя Варя сильно за шарф ругала?
– Вообще не ругала. «Да провались он, этот шарф, – сказала. – Хорошо, что так всё закончилось». Больше себя ругала, что мне его навязала в поход. Так что всё нормально. Зря ты это там затеял.
– Сам понимаю, что зря. Кто ж знал.
Тут в палату буквально влетела мама Стасика в накинутом на плечи белом халате:
– Здравствуй, Игорь. Ты извини, мы сейчас к папе пойдём. Вставай, Стасик, одевайся быстренько. Нам на полчаса разрешили. А ты домой, марш-марш.
– Здравствуйте, тётя Лена, – вежливо встал Игорёк. – Я и так уже собирался. Привет дяде Саше и выздоровления быстрого.
Ободряюще махнул другу рукой и скрылся за дверями больничной палаты.
Стасик натягивал штаны, не очень понимая, куда они сейчас, почему быстро и как это возможно, если у него постельный режим.
– Я договорилась, – успокоила мама. – Готов? Всё, пошли. Нам в другой корпус.
Они спустились по лестнице на первый этаж, потом по ещё одной прошли в подвальный коридор, вдоль стен которого стояли ряды больничных каталок, вышли к лифту с широкими металлическими дверями. Через какое-то время двери открылись, большая круглая бабушка задвинула за ними железную решётку, спросила: «Куда?» Мама ответила: «В кардиологию». Лифтёрша ткнула в кнопку с цифрой «6», и вскоре они вышли в широкий вестибюль, свернули в коридор, над которым горела надпись «Кардиологическое отделение». «Мы в двенадцатую палату, Валентин Степанович разрешил», – торопливо сообщила мама сидящей на посту медсестре, и они прошли к двери с табличкой «Палата интенсивной терапии». За дверью оказалась светлая комната с двумя высокими кроватями с рычажками
