кражу, не говоря уже о похищении.
– А ты в порядке? – спросила Уна, отвлекая ее от размышлений.
«Нет», – хотела ответить Рен, но вместо этого сказала:
– Да.
– В самом деле? – протянула Уна. – Всего минуту назад ты выглядела так, словно хотела задушить меня этими цепями.
– И с какой стати мне это делать? Ты же всегда невероятно любезна.
Уна залилась лающим смехом.
– Теперь я знаю, что у тебя есть план действий. Выкладывай.
Рен подумывала сменить тему: в последние дни так редко можно было добиться улыбки от Уны. Но она должна была обеспечить безопасность мальчика, прежде чем позволить себе расслабиться.
– Позволь мне вылечить его руку. Иначе тебе придется допрашивать труп. У него разовьется некроз еще до того, как мы доберемся до Нокейна.
Сначала Уна никак не отреагировала. Она замерла, и Рен начало казаться, что та не услышала ни одного слова. Но затем Уна молча протянула ей блокнот.
Рен с опаской взялась за край.
– Что это?
– Посмотри сама.
Рен начала листать блокнот. Имена, описания внешности, написанные детскими каракулями, заполняли страницу за страницей. С ужасом она поняла, что знала всех этих людей. Жирные красные метки перечеркивали некоторые из них, но она не могла точно понять их смысл. Может быть, захваченные цели? Но нет – там было имя Байерса, без каких-либо пометок. Буквы стали сливаться из-за слез.
– Что это? – повторила она вопрос, не в силах скрыть нарастающий страх в голосе.
– Список всех солдат, патрулирующих эту часть границы за последний год. Я нашла это в его сумке. Похоже, он записывал потенциальных жертв.
Праведный протест пеплом рассыпался у нее во рту. Ее бросило в дрожь, когда она увидела очертания собственного имени. Решающим ударом стало имя Уны. Нет, этого не может быть.
– Все еще считаешь его невинным ребенком? – спросила Уна.
Прошипев сквозь зубы, Рен вернула ей блокнот. Мурашки от этих проклятых страниц все еще оставались на кончиках пальцев.
– Не важно, что я думаю. Важно, что он ранен.
– Напротив, очень важно, что ты думаешь. Каждый раз, когда тебе в голову приходит подобная идея, все идет наперекосяк.
– Это не так.
– Тогда позволь напомнить, как ты настояла на том, чтобы остановиться и вылечить солдата во время марша на Донн.
Это было лишним. Тщательное наказание со стороны начальства, а затем и королевы, гарантировало, что она никогда не забудет эту ошибку.
– Или, может быть, тот раз, когда ты хотела спасти бездомную собаку, попавшую под перекрестный огонь?
Теперь Уна была несправедлива. Рен почувствовала, как краснеет.
– Сейчас все по-другому.
– А вот и нет, – отрезала Уна. – Во всяком случае, ты
