уже не вытекает, застыла.
Я ощутил озноб в несуществующем теле, хотя я не был красавцем ни в молодости, ни в свои восемьдесят девять, но сейчас в кресле вообще зомби какой-то, да еще совсем дохлый.
– Успели? – спросил Саруман, не поворачиваясь, голос прозвучал непривычно тонко, словно дискант в церковном хоре.
– Надеюсь, – ответил Фальстаф таким же мышиным писком, я напомнил себе, что нужно откалибровать мое восприятие, – хотя не уверен. В последние полчаса были какие-то скачки, вот смотри на графике.
– Вижу, – ответил Саруман неохотно. – Господи, сколько же всего…
– Ладно, – сказал Фальстаф. – Если не получилось, попробуем на мне. Я все равно хотел увольняться. Все обрыдло, я должен был выйти на пенсию еще в советское время!
Саруман повернул голову от экрана с бегущими данными.
– Ты чего? И не думай. Технологию еще год дорабатывать. Ну, пусть полгода. Ты же здоров как дуб, подождешь.
– Это я с виду, – ответил Фальстаф невесело, – А если у могучего дуба дупло от корней и до верха?.. Ладно, все равно не остановимся.
Он кивнул на мой труп в кресле.
– Что скажем?
Саруман проворчал:
– Как и договорились. Сам пришел. Нарушив постельный режим дома.
– Уже мертвый?
– Полумертвый, не остри. Сел в кресло, начал на чем-то настаивать, а потом умолк, перестал дышать… Мы же не медики, что могли? А он какой жилец с такой онкологией?
Фальстаф нервно вздохнул.
– Да-да, так и скажем. Грустно это. Был человек, и нет его. Тем более надежный друг и соратник.
– Кого-то пришлют вместо, – сказал Саруман тяжелым голосом. – Не люблю привыкать к новым людям.
– Старость, – сказал Фальстаф. – Я тоже. Как думаешь, он сам даст знать, если перенос вдруг удался? Или поищем?
– Оптимист, – проворчал Саруман. – Будет ждать отклика, но и сами тоже. В неурочное время. Хотя не знаю, как. Не всё успели продумать.
– Если бы не его онкология, – буркнул Фальстаф, – подготовились бы лучше. Хотя вроде все сделать успели.
– Или нас бы накрыли, – сказал Саруман трезво. – Мы очень уж… отвлекались от основной работы. А так чудо, что за пять лет не поймали, как мелких жуликов. С другой стороны, кому теперь нужны фундаментальные науки?.. Молодежь вообще идет в блогеры и продакшенцы.
Он с таким напряжением смотрел в экран, что Фальстаф легонько потряс его за плечо.
– Ты живой?.. Очнись, прошло десять секунд с конца переноса, ему еще нужно прийти в себя.
– А вдруг не получилось, – произнес Саруман замороженным голосом. – Сам знаешь, шансы ничтожны.
– Даже меньше, – согласился Фальстаф, – чем мы ему сказали.
– Он знал, – ответил Саруман. – Соглашался с нами, поддакивал, но знал. Ему все равно терять нечего, а мы не подходим
