правое предплечье через рукав.
– Если тебе настолько не понравилась та работа, которую поручили в балагане, разве ты не мог сбежать?
– Мог, но в этом случае о Чешуе мне пришлось бы забыть навсегда – колдун сказал, что во второй раз они таких беглецов не нанимают, – вздохнул Сан. – Да и, честно сказать, бежать-то мне было некуда…
Не закончив свою мысль, Сан обречённо махнул когтистой лапкой: мол, об этом и говорить нечего.
– Но ведь ты говорил, что жил на горе Риндзё, – припомнила Уми. – Почему же не можешь укрыться там? Вряд ли наниматели из балагана будут искать тебя по всем окрестным лесам!
Сан замялся, и Уми поняла, что он чего-то недоговаривает. Дух отмалчивался до тех пор, пока не наткнулся на испытующий взгляд Уми.
Осознав, что дольше увиливать от ответа не сможет, ёкай тяжело вздохнул и признался:
– Видишь ли, с неделю назад через ту поляну, где я раньше жил, проходил странствующий монах, ну и…
– Что, неужели освятил её? – предположила Уми, когда Сан сконфуженно замолчал.
Судя по тому, как голова Сана опустилась ещё ниже, догадка Уми оказалась верна. Видимо, Сан оказался не таким уж сильным духом, раз не сумел противостоять молитвам священника, призванным изгнать злых духов.
По всему выходило, что он сможет вернуться на гору Риндзё только спустя какое-то время – может, через несколько дней, а может, и недель, – когда иссякнет очистительная сила молитвы.
– Так ты поэтому ушёл в город? Чтобы спрятаться?
Ёкай закивал.
– Я и сам знаю, что слабак, каких ещё поискать, – пробормотал он. – Будь моя воля, я ни за что не стал бы напрашиваться в гости к человеку, но… Обещаю, что не доставлю тебе хлопот!
С этими словами Сан поклонился так низко, что чуть не чиркнул макушкой о землю.
Уми тяжело вздохнула. Ситуация и впрямь вышла некрасивой, с какой стороны ни глянь. Да, она поймала Косого Эйкити за жульничеством, но доказать этого Уми всё равно не могла – кроме неё, Сана никто не видел! Да и сам ёкай теперь оказался в подвешенном состоянии: вернуться в балаган он уже не сможет, как и к себе домой.
Придя к решению, Уми проговорила, постаравшись скрыть неловкость за кашлем:
– Раз уж так всё сложилось, то… так и быть, можешь какое-то время пожить в моём доме.
Чешуйчатая мордочка Сана просияла. Его отливавшие красным глаза ярко заблестели.
– Но с условием, – поспешила добавить Уми, – никому не мешать и не пакостить. А, и ещё не воровать еду с кухни. Голодным ты не останешься, но будешь есть вместе со всеми. Это понятно?
Ёкай закивал, всё ещё сияя, как праздничный бумажный фонарик.
За разговорами они и не заметили, как добрались до моста, который соединял портовый квартал с Отмелью – так в народе называли район Тюсю, где жила Уми. Это и впрямь была длинная отмель, омываемая со всех сторон водами реки Ито. Застраиваться она начала не так уж давно: бабушка Абэ как-то рассказывала,
