много часов подряд, и все это время он громко проклинал своих бабушку и дедушку. И еще священника. Он ненавидел их за то, что они с ним сделали. Но сильнее всего он ненавидел всеразрушающий гнев, который они в нем зародили. Он не хотел забирать с собой ни воспоминания, ни злобу, покидая это место. Нет, черт побери! Они должны быть похоронены здесь. Вечером он валился с ног от усталости. Уснул Карл быстро и проспал до позднего утра, не видя никаких снов.
Когда он наконец продрал глаза и посмотрел на синее небо, злость растворилась в горном воздухе, воспоминания превратились в легкие облачка, убегавшие за горные вершины. Где-то неподалеку пела птичка.
– Вот и все, – прошептал Карл сам себе. – Ты свободен.
Последнее было ложью, это он знал. Понимал это уже какое-то время.
Даника. Она осталась с ним, то и дело мерещилась ему. Светящаяся и смеющаяся. Дразнящая своей покачивающейся попкой, стройными ногами и торчащими грудями. С мягкими губами, которые она смачивала кончиком языка.
Но в его видениях она была не одна и манила не только Карла, но и других.
Больших мужчин, которые приходили, помогали и развлекались с ней, так что она кричала от удовольствия. Толпы потных мужчин по очереди обладали ею в поле и в спальне, на кухне и на сеновале. Мужчины оставались у нее жить и с удовольствием впрягались в работу на ферме. Чтобы получить самое ценное. Ее.
Именно ее.
– Дурак. Поганый трус, – шептал про себя Карл, направляясь на юг.
Она как раз собиралась пахать, когда он появился на горизонте ранним утром. Других мужчин вокруг не было. Только соседский мальчишка, который собирал камни в дальнем конце поля.
Даника секунду смотрела на Карла, а потом, не меняясь в лице, отдала ему длинные ремни. Он отбросил мешок с вещами, перекинул ремни через плечо и ухватился за рукоять плуга.
Карл смотрел ей вслед, когда она шла к дому. Он не мог оторвать глаз от ее бедер. Ему подумалось, что он никогда не видел ее такой красивой. Наверное, его собственный голод придавал полноты ее формам, но она выглядела пышнее. Груди налились под платьем, попка округлилась, кажется, и живот тоже, лоно… Он подумал о таком знакомом налитом соком поле. Представил себе, как это прекрасное тело взрывается от жгучего желания, и он представлял себе, как она ждет именно его.
И все же он не мог избавиться от мысли, что и другие могли испытать это наслаждение, пока он отсутствовал. Это мучило его, и, отпахав небольшой участок земли, он свистом подозвал мальчишку. Он должен был узнать.
Парень отложил камни с невыносимой медлительностью и подошел к Карлу.
– Привет, – сказал Карл. Как зовут паренька, он забыл. Не то Марко, не то Мирко. – Скажи-ка, сюда другие ходили, пока меня не было? Ну, другие мужчины?
– Нет, только я, – ответил парень, осторожно покачав головой.
– Только ты? – Карл громко искренне рассмеялся. – Спасибо, дружище.
