меня недовольными черными глазками. Ее красные наманикюренные ногти впились в ремешок наручных часов.Недобрый знак. Она прямо задыхалась от злости.
Филипп присел на стул рядом со мной.
– Кажется, твои друзья не разделяют твоего решения сесть со мной. – заметила я.
– Серьезно? – Фил нашел глазами Дорна и Джероми. Те подмигивают ему. Улыбаются во весь рот.
– Почему ты так решила?
– Я про Моррисон. – понизив голос, ответила я. Филипп задумался, потом нашел и ее. Моника отвернулась. Поэтому испепеляющего взгляда, адресованного мне, Филипп не увидел.
В классе появился мистер Халлоуэлл. Сутулый дедушка в очках. Добрый и безобидный. Он попросил ребят задернуть шторы. Хороший знак. Будем смотреть слайды. Конспектировать не надо. Отлично, что в полумраке класса никто не заметит, как я дремлю.
Вспыхивает яркий свет на доске. Учитель настраивает проектор. И вот появляется первый слайд: серебряная фигурка милого тигренка.
– Искусство античности. – объявляет мистер Халлоуэлл тему занятия. – Кто скажет, что это?
«Серебряный кувшин VIII-VI век до нашей эры…» Я вглядываюсь в подпись на картинке: «Элемент зооморфного сосуда. Музей Михо.»
Я еще раз зеваю.
– Но сегодняшний урок следует начать не с этого. – повышает голос мистер Халлоуэлл и наклоняется к проектору. В полумраке раздаются смешки.
Кто-то из студентов переставил слайды местами. Значит, не просто так Джером с приятелем Дорном крутился возле учительского стола.
– Парфенон! – победоносно восклицает мистер Халлоуэлл. На экране возникает черно-белая фотография полуразрушенного фасада храма. – Символ античности, символизирующий древнегреческую культуру. Восьмой – четвертые века до нашей эры – это эпоха ранней античности. На нее пришелся расцвет греческих полисов, возникновение Римского государства…
Тихий шелест со стороны привлекает мое внимание: это Филипп. Я привыкла, что рядом никого нет, и вздрагиваю.
– Плохо спала? – шепчет он в самое ухо. От него веет легким фруктовым ароматом. Я игнорирую вопрос.
– Я тоже не выспался. – произносит он устало. – будешь?
Легкое прикосновение заставляет меня оторваться от яркого изображения на желтом экране. Филипп тычет в меня леденцом. Я принимаю дар и медленно, стараясь не шуршать оберткой, разворачиваю его.
Я наслаждаюсь сладкой кислинкой во рту. До меня не сразу доходит смысл слов Филиппа. Он не выспался. А ему что помешало? Переживает из-за субботней встречи?
Филипп тяжело вздохнул и поморщился, словно от боли. Он прижал ладонь к груди и склонил голову к столу.
– Эй, ты в порядке? – шепотом спросила я.
– Да. – Филипп поднял на меня глаза. Его щеки побледнели, насколько я смогла различить в полумраке. Золотистая челка волос чуть разлохматились,
