тут живёшь… А я здесь много лет работаю. Начинала как рядовой библиотекарь, как ты сейчас. И вот уже управленец.
– Старый хранитель библиотеки? – улыбнулась Ева, которая была на десяток лет старше Маши.
– Ладно… – Маша опять нахмурилась. – Если надумаешь поговорить о чём угодно… Приходи. Мы не просто коллеги – мы коллектив. Почти семья…
– О чем поговорить?
– О чём захочешь.
– Если есть тема… или я чего-то не понимаю…
– Я не давлю. Просто так. А то тут столько всего – и книги, и меч, и вот эта печальная история. Возможно, психосоматика такая… Магнит на неприятности. Или… желание быть наказанной за что-то. Ты ни в чём не виновата.
– Я знаю, – Еве стало почти смешно. Нелепая Маша со своим научпопом и верой в то, что словами можно лечить, что разговоры меняют мир. В то, что у слов есть вес.
– Я знаю, что утром вы общались с Синицей. Он на самом деле добрый. Просто в нём много сумбура и самоуверенности. Это тоже вроде защиты – иллюзия контроля. Я хочу, чтобы ты знала мне… нам… не всё равно.
Всё равно. Всё равно. Стучало в голове раскатами весь рабочий день. Убаюкивало. Успокаивало. Машиным голосом: всё равно, всё равно. Спокойно и мелодично. Мне всё равно – раскроенная щека. Нам всё равно – подбитый глаз. Никого не видит. Всё равно. Всё равно. Безразличие – эта маскировка лучше тонального крема. Всем всё равно. Не думать – лучшее лекарство.
Как ни странно, Крысь прогрызла ход в углу комнаты и всё меньше времени проводила дома. Тайра как часовой проверяла хозяйку утром и вечером, а в остальное время дома не появлялась – изредка сворачивалась клубком в ногах или под одеялом по ночам. Животные, которые в определённый момент сконцентрировались в доме Евы, потихоньку стали отдаляться. И их место занимали смешанные ощущения, раскрывающие карту района.
Неделя работы на дому помогла прочувствовать район ещё глубже. Ева сердцем слышала призывы на помощь одиноких подростков, лишённых понимания родителей, и приходила к ним добрым другом. Она чувствовала, как засыхают души одиноких женщин, и, ощущая траектории движения мужчин, выступала светлым ангелом: одну задержала в магазине, на другую натолкнулась и рассыпала бумаги на бульваре. И каждый раз она вмешивалась в течение их судеб, привнося в это течение случайного прохожего, открывая дверцы, которые без неё, без Евы, были бы закрыты. Теперь Ева уже не выходила на зов – она жила им: по пути в магазин, на прогулке она шла и играючи создавала свои маленькие чудеса. Девушка не задумывалась – просто подчинялась интуиции, и всё складывалось само. Как будто Ева поймала волну и стала частью процессов организма. Она уходила с работы посередине дня и незамеченной возвращалась обратно, успевая сказать новому чужому человеку какие-то самые важные слова. Заговорить с соседом. Уступить место в очереди. Незначительные для самой Евы фразы, она даже не запоминала сказанного, просто расслаблялась и позволяла словам идти в мир. А в человеке загоралась жизнь.
Ева кружила
