какая красота получилась: ровно, плавно, сразу с растушёвкой. Проделываем то же со вторым веком, и… але-оп! Всё гениальное – просто!
Я так увлеклась макияжем и общением со своими зрителями, что чуть про время не забыла. Но вовремя вспомнила, и решила не усложнять макияж, обойдясь нюдовым.
– Вот и всё, дорогие мои. Ставьте лайки или дизлайки, но тех кто ставит мне дизлайки я запоминаю, – шутливо погрозила пальцем на камеру. – Нажимайте на колокольчик, и делитесь в комментариях отзывами: получилось ли у вас, или… да конечно же у вас получится такой макияж, иначе и быть не может! Но вы всё равно пишите, и предлагайте темы для новых роликов. Пока-пока, увидимся в новом видео, которое выйдет совсем скоро!
Я завершила запись. Жаль, что сейчас нет времени на монтаж, займусь этим после пересдачи.
Перед выходом из дома мама пыталась впихнуть в меня сырники, но волнение, утихшее перед камерой, вернулось, я покачала головой, взяла такси, открыла учебник, с которым не расставалась ни в такси, ни на парах.
А затем настало время консультации. И я вошла на кафедру, не в силах перестать вспоминать, как Стася вышла отсюда минутой раньше, поправляя блузку, и держа в руке зачётку.
– А, Сафарова, – поприветствовал меня Корней Андреевич, когда я несмело подошла к его столу.
И взгляд его… он что, на мою грудь посмотрел?
Ах ты извращенец!
Я бросила на преподавателя ответный негодующий взгляд, и скрестила руки на груди.
А вот не покажу я тебе ничего!
Боже. Ну красивый же мужик. Немолодой, конечно, но и не дряхлый. В тридцать четыре года жена должна быть, и на её грудь стоит смотреть, а не студенток на такое подбивать, и не своих подчиненных.
А если у Корнея Андреевича еще и жена есть, и она не знает, какой он развратный тип? И почему он на меня так смотрит? Снова на грудь? Не насмотрелся на Стаськину?
– Севиль, вы меня слышите? Вам нехорошо?
– Вы женаты? – вырвался у меня вопрос, просто очень уж за его жену стало обидно.
– А без этой информации вы не проживёте? Ладно, хоть это и не ваше дело, отвечу: я не женат. Если вы ради этого пришли на консультацию – можете идти. Если же вы ради пересдачи – давайте уже начнём.
Начнём. А что начнём? Блузку расстегивать?
Я опустилась на стул напротив стола Корнея Андреевича, липкими от волнения ладонями сжала колени. Сердце грохочет так сильно, что, кажется, весь университет слышит.
– Севиль, – кивнул мне Корней Андреевич, хотя какой он Андреевич после того что я о нём узнала, – вперёд.
Кожу на щеках печёт, я неумолимо краснею. Что бы сказали мои предки, если бы им довелось узнать, с кем приходится дело иметь? Да любой мужчина моего рода Корнея Андреевича бы кинжалом зарезал! Папа был бы в ужасе, дедушка бы схватился за сердце, а вот те предки, которых уже нет – они, темпераментные и строгие кавказские мужчины, точно зарезали бы негодяя!
– Севиль, вы хорошо себя чувствуете?
