святая кафолическая и апостольская церковь анафематствует»30.
Следует отметить еще один немаловажный факт в религиозных вопросах Рима и Византии. «Равноапостольный» Константин Великий, будучи язычником, дал равноправие христианству и перед кончиной принял крещение, причем в последние годы он явно поддерживал арианство и даже крестился от арианского епископа Евсения Никомедийского. Видимо «лабарум» у Константина в большей степени относился к мистической стороне, ученой светскости, к богу Гармонии Мира, а сам Христос воспринимался Богом, делающий добро, т.е. очеловечивался, потому переходил в ранг великого учителя доброты, что в церковной среде России станет фундаментальным положением. Приверженность эллинизма Константином (и всех греков) подтверждается символом царской власти Византии в виде полумесяца (цата). Мало того, эллинизмом было пронизана сама греческая церковь, ее кресты буквально стали отражением кельтского символа мистического обновления мира, многие иконы носили изображение с цатой, храмы строились по принципу золотого сечения, подчеркивая тем мировоззрение целостности. Все это указывает на стремление прописать эллинизм в христианстве, символикой обновления через рождение посредству слияния противоположностей выразить обновление через Христа, который воспринимался греками простым человеком (и потому изображавшийся на иконах в цате, поскольку ему требуется обновление), сам обновившийся через смерть и новое рождение, стал Богом (и теперь цата выражает Его природу абсолютной гармонии), после чего теперь через него нарождается-обновляется весь мир.
Присутствие полумесяца на крестах, делавшее крест похожим на якорь, церковнослужители объясняют словами апостола Павла, что Христос это наша надежда, «которая для души есть как бы якорь безопасный и крепкий» (Павла к Евреям 6:19). В подобном случае якореподобный христианский символ в самом деле оправдан, что служило большим закреплением его в истории, но общую эллинистическую атмосферу тяжело скрыть и она то было доминирующим в мировоззрении византийцев, и в конечном итоге полумесяц, как и следовало было ожидать в мире светскости логично вернулся на круги своя, возвратился в свое исконное женское начало, стал символом матери Христа – Марии, и, таким образом, этот символ абсолютно слился с кельтским символом обновления мира через рождение, стал символом омоложения мира через «Богоматерь». Поэтому арианский дух (где Христос получеловек-полубог) был распространен в Византии. Арианином был и сын Константина – Констанций.
В своей истории Константинополь всегда относился к арианству более терпимо, чем Рим. Такому явлению служили два фактора: культурная история греков, которая, в свою очередь, влияло двояко – с точки зрения национальной гордости, и с точки зрения неполного ухода от эллинизма; и идея независимости и равноправия церквей в мире аппетита
Там же, стр.47.
