style="font-size:15px;"> Ненавижу это место, его забитые рулонами ткани углы, толпы манекенов на разных стадиях раздевания. Я не ценитель изысканных вещиц и экзотических тканей – мне неинтересно разгуливать, распушив перья, как некоторые мужчины и женщины, которые каждый месяц собираются на Трибунал.
Созерцаю свой приколотый к шнуру между двумя стенами повседневный наряд. С него вовсю капает вода.
Вот все, что мне нужно. Подвижность и никаких рюшей. Одежда, которая помогает сливаться с окружением.
Вздыхаю, вытирая волосы полотенцем. Я сижу, взгромоздившись задницей на стул, втиснутая в угол комнаты, словно неодушевленный предмет. Рядом со мной стоит манекен с лицом, похожим на куклу, которая у меня была… до того как я выбросила ее за балюстраду, слишком уж пялились ее широко распахнутые глаза.
Невидящие.
Наблюдать, как она разбилась о камень у основания моей башни, оказалось довольно приятно.
Огромный халат соскальзывает с обнаженного плеча, и я натягиваю его обратно, не отвлекаясь от щели, которую оставляет приоткрытая дверь.
В соседней комнате на платформе стоит Рордин, а вокруг него порхает хорошенькая помощница Говарда, шурша шелковистой черной тканью, измеряя лентой руки, грудь, внутреннюю сторону бедра…
Мельком вижу серебристые татуировки, которые обвивают бок Рордина – тончайшие письмена, что тянутся на коже, сужаясь вокруг мышц, словно штриховка на картине. Слова, которые я не узнаю, не понимаю, даже не представляю, как произнести.
Вытягиваю шею, стремясь рассмотреть их получше. Щеки пылают все сильней. Взгляд скользит вверх – и вдруг натыкается на глаз цвета ртути, что пригвоздил меня к месту сквозь щель, словно пущенная точно в цель стрела.
Резко втянув воздух, я отвожу взгляд.
– Мы закончили? – спрашивает Рордин таким жестким тоном, что я вздрагиваю.
– Да, владыка, – выпаливает Дольси нежным, будто летний ветерок, голоском.
Завидую.
– И вы положили глаз на черный кашемир с высокогорных пастбищ?
– Да, – отвечает Рордин. – Но бал нейтрален, так что Орлейт не привязана к цветам Окрута. Она вольна выбрать что-нибудь другое.
Хмурясь, я поднимаю взгляд на дверь, которая со скрипом приоткрывается сильней.
В проеме возникает овальное лицо Дольси, на фоне пышных кудрей цвета почвы выделяются голубые глаза.
– Твоя очередь, – произносит она с милой улыбой, явно вымученной.
– Прелестно.
Следую за Дольси в комнату, полную солнечного света, что льется в большие квадратные окна, и в нос мгновенно бьет его крепкий, земляной запах.
Сжимая губы в тонкую линию, борюсь за свое самообладание.
Тереблю пояс, завязанный вокруг талии узлом, поднимаюсь на платформу для примерки, стараясь не обращать внимания на Рордина, который с опущенной головой застегивает пуговицы.
Говард врывается, словно осенние листья на стремительном ветру, его огненные
